Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Стоит отметить, что в случае «удовлетворительного ответа» Крупеникова С. Муравьев-Апостол намеревался идти через Брусилов именно в сторону Киева – цена письма к Крупеникову была чрезвычайно высокой: «…из Брусилова я мог одним переходом придти в Киев, если б получил от Крупеникова удовлетворительный ответ»[1161]. Это показание, видимо, надо понимать так, что если бы Крупеников не привел в Брусилов свой батальон, но при этом все же дал положительный ответ – содействовать восставшим, то Муравьев-Апостол повел бы Черниговский полк на Киев. Столь ожидаемый от Крупеникова «удовлетворительный ответ» вряд ли мог ограничиться лишь его «мнением» о намерении С. Муравьева-Апостола начать восстание, как показал на следствии последний. Ответа Крупеникова Черниговский полк ждал около суток – с 31 декабря по 1 января, а затем, «не имея никаких известий о Мозалевском и заключив из сего, что он взят в Киеве», Муравьев-Апостол повернул в сторону Белой Церкви

[1162].

Любопытно, что цель визита Мозалевского была известна и разжалованному Д. Грохольскому, который на допросах в военно-судной комиссии, образованной в Белой Церкви, утверждал, что «другое письмо писал он, Муравьев, уже в Василькове к майору Крупеникову, чрез прапорщика Мозалевского, с тем, чтобы он следовал на сборный пункт»[1163]

. Характерно, что этот участник мятежа знает и фамилию адресата письма, и обстоятельства его отправки, и самое главное – его содержание, то, что в нем предлагалось Крупеникову: следовать на «сборный пункт».

После ареста Мозалевского А. Н. Крупеников, судя по всему, был привлечен к расследованию в штаб 4-го пехотного корпуса. Известен рапорт корпусного командира А. Г. Щербатова главнокомандующему 1-й армией Ф. В. Остен-Сакену, написанный по свежим следам – 2 января 1826 г. В нем сообщалось, что «майора» Крупеникова в полку и в корпусе нет, а есть поручик Крупеников. Щербатов давал подозреваемому офицеру безупречную (и одностороннюю) характеристику и сообщал разысканные о нем сведения: «Поручик Крупеников, по объявлению полкового командира, есть один из самых добронравных и верных офицеров, который, будучи… обязан семейством, совершенно не заслуживает никакого подозрения»[1164].

В связи с показаниями Мозалевского и сопровождавших его солдат Крупеников вызывался и на допрос. Возможно, на короткое время он был арестован, а затем освобожден с установлением надзора: Щербатов сообщал, что Крупеников не виновен: «в чем я и ныне удостоверился, призывая его лично к себе, но при всем том буду иметь его до времени под наблюдением»[1165]. Очевидно, надзор был учрежден военной полицией 1-й армии. Вероятно, имелось в виду последующее привлечение офицера к следствию по делу о мятеже. Однако, насколько известно, после этого допроса никого из членов Южного общества и Общества соединенных славян (кроме С. Муравьева-Апостола) о Крупеникове не запрашивали, – включая тех, кто находился под следствием в Могилеве. Не спрашивали о связях с черниговцами и самого Крупеникова. Дальнейшего разбирательства и репрессий Крупеников по-видимому избежал; продолжительность надзора, установленного над ним, неизвестна.

Петербургское следствие получило сведения, сообщенные на допросах Мозалевским и в рапорте Щербатова, от главнокомандующего 1-й армией Ф. В. Остен-Сакена. Судя по всему, следствие было удовлетворено ответом, что майора «Крупникова» в 4-м пехотном корпусе не оказалось, а поручик Крупеников является «отличным» офицером[1166]

. Об этом свидетельствует итоговая записка о С. Муравьеве-Апостоле, составленная Боровковым, где утверждается, что письмо в Киев руководитель восстания Черниговского полка «…писал по словам Кузмина, который уверил его, что Круп[е]ников примет участие в возмущении, да и по сделанным выправкам майора Круп[е]никова в 4-м корпусе… вовсе не оказалось; поручик же Кузмин при взятии возмутителей застрелился»[1167].

Как результат расследования в отношении Крупеникова, фактически остановившегося после первого же рапорта Щербатова, следует привести еще фрагмент из всеподданнейшего доклада Аудиториатского департамента по делу офицеров Черниговского полка от 10 июля 1826 г.: «В Курском полку, по уверению командира 4-го пехотного корпуса… нет майора Крупеникова, а хотя и есть поручик Крупеников, но сей по объявлению полкового командира есть один из самых добронравных и верных офицеров, который обязан семейством и совершенно не заслуживает никакого подозрения» [1168].