o 8b191ad8675a2039

сколько мы бились, пока на колени страну поставили.

Была б там баба молодая да сочная в королевах, я б подумал еще, а на Ягеллонку эту и

смотреть не хочется.

На следующий день он уехал – через Колывань, - в Данциг.

Он снял комнату на невидном, но чистом постоялом дворе, - он давно научился не

привлекать к себе внимания, но предпочитал все, же ухоженные, уютные места, пусть и

недорогие. И учителя он нашел быстро, - после выборов французские купцы и просто лихие,

ищущие, где подзаработать люди, толпой хлынули в Польшу – как раз через Данциг.

Он жил тихо, занимаясь, каждый день упражняясь в фехтовании, и два раза в неделю к нему

приходила невзрачная, скромная пани Ядвига – скромная она была до того времени, пока

не оказывалась в кровати. Большую часть времени он учил язык, читал и гулял.

Чем он становился старше, тем больше, - Матвей даже пугался этого иногда, - он напоминал

себе покойного батюшку.

Ему внезапно стало нравиться думать - он ходил по Долгой Улице и рынку, смотрел,

любуясь на Зеленую Браму – ему сказал кто-то в трактире, что здание это построено по

образцу ратуши в Антверпене, и Вельяминову немедленно захотелось поехать и в

Антверпен тоже. Он сидел на берегу моря, слушая крики чаек ,и смотрел вдаль – на запад,

туда, где была Европа.

Говорил он мало – только на занятиях с учителем, да за ежевечерней кружкой пива в порту

– там, с купцами и матросами, он практиковал свой немецкий.

Так прошло три осенних месяца. Он расплатился с учителем, подарил Ядвиге жемчужные

бусы, - она присела и поцеловала ему руку, - и, собравшись, уехал в Краков. Короля там еще

не было, - он только двинулся с обозом из Парижа, - но Матвею надо было сначала спокойно

осмотреться и завязать знакомства.

Польский у него был отменный – на Москве доставало пленников с Ливонской войны, да и за

последние два года он столько намотался по этой самой войне, что языком владел изрядно.

Генрих Валуа похлопал в ладоши.

-Браво, Пьер! – крикнул он. «Все же вы, Матье, - король улыбнулся, - пока еще хуже

владеете шпагой».

Вельяминов ненавидяще посмотрел на мальчишку – тот вроде и не устал, только смуглые

щеки чуть зарумянились, да на лоб упали темные локоны. Дрался паршивец хорошо, надо

было признать – Матвей сразу понял, что учились они оба у одного человека.

- Вот только батюшка шпаги отродясь в руках не держал, - усмехнулся про себя Матвей и

поклонился королю: «Ваше величество, пусть принесут сабли. Я покажу вам, как умеет

сражаться польская шляхта».

-Каков наглец! – подумал Петя. «Ну, ничего, я еще не забыл, как мечом-то драться, сейчас я

его погоняю».

Воронцов внезапно вспомнил темную конюшню и голос Федора Васильевича: «Ты, Петька,

маленький, да верткий. В пешем бою оно и лучше».

Сейчас перед ним был такой же маленький и верткий противник. «Он же Степанов ровесник,

- вдруг, потрясенно, подумал Петя, - ему же сорок скоро. Вот же мерзавец, и не стареет

вовсе». Сабли со звоном скрестились, и Матвей тихо, одними губами, сказал по-русски:

«Учись, Петруша, пока жив я».

-Ничья, ничья,- улыбнулся король. «Оба сражались достойно».

За обедом Генрих поднял вилку и сказал: «Видели вы, Пьер, подобное чудо? Здесь ими все

едят – значительно приятней, чем орудовать пальцами».

-Да, ваше величество, - Петя принял от Матвея кусок жареного кабана. «Я же много времени

провожу в Италии – там они давно в ходу».

-Боюсь, дома нас с этим предметом поднимут на смех, - король вздохнул. «Наши сеньоры до

сих пор считают, что мужчина должен разрывать еду руками и облизывать после этого

пальцы».

-Разные мужчины бывают, ваше величество, - Матвей аккуратными движениями резал мясо,

и Петя только сейчас заметил у него в ухе золотую, с алмазами серьгу.

-Это вы, верно заметили, Матье, - согласился король и бросил через стол долгий взгляд на

Воронцова.

Король просмотрел привезенные Петей письма и закутался в меховое одеяло. В кабинете,

несмотря на весну, горел камин.

-Так что мой брат? – медленно спросил Генрих. «Не доживет до лета?»

-Он давно кашляет кровью, ваше величество, - ответил Воронцов. «А с недавних пор он уже

и не встает с постели».

-Законная у него только моя племянница, - король поджал губы, - да и та, как я слышал, тоже

больна. Да если бы и была здорова – «сonsidérez comment croissent les lis: ils ne travail ent ni

ne filent», на французский престол никогда не сядет женщина. Значит, я, - Генрих Валуа

вздохнул.

-Лучшего короля Франции и не найти, - поклонился Петя.

-Пусть возвращается, - сказал ему тогда Джон. «Лучше иметь дурака поближе, где можно за

ним следить, чем далеко, где он такого наворотит – что потом этого никто не разгребет.

-К тому же, - разведчик погладил подбородок, - если он не вернется, там, в очереди на

престол его младший брат Франсуа, - а тот еще глупее. И как могла такая умная женщина,

как Екатерина Медичи, родить целый выводок идиотов, - не понимаю. Одна Маргарита там

нормальная.

-Это ведь надо жениться, - вздохнул король. «Чтобы иметь наследников. А вы, Пьер, -

темные глаза Генриха обратились на него, - вы, почему не женаты?»

-Я еще довольно молод, еще двадцати семи не было, - рассмеялся Воронцов. «Куда