o 8b191ad8675a2039

Мужчина свернул в неприметный проулок, ведущий к дому во Флоренции, что он снимал для

встреч с ней, и привалился к стене, - чем ближе была она, тем меньше он мог владеть

собой.

Она открыла дверь, и, увидев ее маленькие, приподнятые корсетом груди, падающие на

гладкую кожу темные, шелковистые пряди волос, и огоньки света в карих глазах, он, даже не

дожидаясь, пока дверь захлопнется, поднял ее на руки.

-Господи, наконец-то, - простонала она, и мужчина, отведя с ее груди рассыпавшиеся

волосы, припал губами к белоснежной коже.

-У меня есть вино, - шепнула женщина. «Хорошее, из Орвието. Хочешь?»

-Сначала тебя, - сказал он, подхватывая левой рукой – он давно научился владеть ей так же,

как и правой, - бутылку.

Он опустил ее на постель и одним ударом выбил пробку. Отпив, – вино и вправду оказалось

отменным, он увидел, как женщина медленно расшнуровывает корсет. «Я сам, - сказал он, и

стал, - аккуратно, ласково, - раздевать ее. Он все еще сдерживал себя – многолетняя

привычка скрывать свои истинные чувства, намерения, и даже имя, - давала о себе знать.

Мужчина провел губами по ее нежной шее, - вниз, чувствуя косточки позвоночника, ощущая

под руками ее кожу – будто самый дорогой атлас. Он притянул ее к себе и шепнул: «Чего

тебе хочется?»

- Тебя. Только тебя, - ответила она, поворачиваясь, и он, сжав зубы, рванул сильными

руками ее юбки.

Ткань затрещала, и он с удовлетворением увидел, как чернеют ее глаза – когда-то давно,

когда они шли у тех, далеких берегов, точно так же почернела, - в одно мгновение, - доселе

ясная вода, налетел жестокий ветер, и они, не справляясь с бурей, дрейфовали на север –

туда, где лежали неизвестность и гибель.

Иногда стихия бывала сильнее его.

В огоньках свечей ее тело мерцало перламутром.

Она лежала, распластавшись под ним, тяжело дыша, и ее руки, раскинутые в стороны,

комкали, рвали драгоценные шелковые простыни. Ее вспухшие от поцелуев губы были

полуоткрыты, голова откинута назад, она беззвучно шептала что-то. В конце они оба не

выдержали – она закричала, прижимая его к себе, и мужчина, взяв ее растрепанную голову в

руки, сказал: «Как я люблю тебя, как люблю!»

-Еще, - шепнула она, переворачиваясь. «Только осторожней, - он нежно погладил ее по

спине и шепнул: «Конечно».

Потом она схватилась одной рукой за узорную спинку кровати – так, что даже побелели

ногти, а вторую прикусила зубами, неразборчиво, простонав: «Святая Мадонна, еще, милый,

еще!». Он намотал на руку ее длинные, мягкие волосы и толкнул ее вниз, подмяв под себя,

окончательно подчиняя своей воле.

Женщина напряглась, чуть вскрикнула, он прервался , тихо сказав: «Я медленно, - и

продолжил, держа ее за плечи, чувствуя, как поддается, слабеет ее тело. Она поднялась на

колени и оказалась вся в его объятьях – он ощутил под пальцами ее острые, торчащие

соски, и, услышав, как говорит она сквозь зубы: «Люблю тебя!» - все же не успел

сдержаться.

Сейчас он уже ничего не мог сделать. Бесполезно было спорить с ураганом, - оставалось

только поддаться ему, и стать частью бури.

Она лежала на нем, закрыв глаза длинными ресницами. Ее кожа даже на вкус была – ровно

мед. «Увези меня в Лондон, - попросила она, не открывая глаз. «Или куда хочешь – я за

тобой пойду хоть на край света, хоть нищенкой, хоть кем».

-Следующим летом, - сказал он, целуя ее. «Я закончу всю эту тягомотину во Фландрии и

заберу тебя. Подожди еще немного. А потом мы всегда будем вместе».

Она улыбнулась и положила голову ему на плечо: «Иногда я думаю – как это, все время жить

с тобой? Я же умру от счастья».

-Это я умру, - хмуро сказал он и вдруг рассмеялся. «Знаешь, мне же в свое время велели

тебя бросить. Еще когда мы впервые повстречались. Я отказался».

-Ничего же еще не было, - поднялась она на локте.

-Ну, - он помедлил и провел рукой по ее стройной спине, «я-то знал, что будет. С первого

взгляда. А как оно случилось – я вернулся на постоялый двор и написал те дурацкие стихи,

которые потом тебе послал», - он усмехнулся.

-Вовсе не дурацкие, - обиженно сказала женщина. «Очень хорошие, я их храню».

-Еще бы ты не хранила, - он ласково шлепнул ее. «Это же единственный мой поэтический

опыт. Ну-ка, иди сюда поближе».

Женщина томно потянулась и перевернулась на бок.

-Вот так, да, - шепнул он. «Так и лежи, и ничего не делай. Отдохни, любимая. Теперь я сам».

Теперь он был повелителем стихии - не отпуская ее ни на мгновение, заставляя утихнуть,

стать нежным дуновением ветра, превратиться в спокойное, ласковое море. Только потом,

когда она склонилась над его телом, запустив пальцы в ее каштановые, с рыжими прядями

волосы, он услышал ее приглушенный шепот: «Господи, как хорошо с тобой!», - и все же не

выдержал – резко прижал ее к себе, и так и не отпускал – до конца.

-Прости, - сказал он, целуя ее, чувствуя свой вкус на ее губах. «Слишком уж долго я тебя не

видел, нельзя так».

Она рассмеялась и облизнулась – будто кошка. «Сладко-то как, - тихо сказала она, положив

острый подбородок на сплетенные, длинные пальцы. «А ты в первый раз еще удивился,

помнишь?»