o 8b191ad8675a2039

- И не надо,- серьезно сказала герцогиня. «Она хорошая была женщина?».

- Очень, - ответил Петя. «Я по ней до сих пор иногда тоскую».

Изабелла мягко улыбнулась и приникла к нему: «Я понимаю, милый».

- Так вот, месье Корнель, - сказал Гиз, стоящий рядом с ним - давайте говорить, как два

умных человека.

-Я польщен, ваша светлость, - усмехнулся Петя, глядя на изуродованное шрамом лицо

Меченого, как стали называть Гиза после битве при Дормане, где ему прострелили щеку

арбалетом.

-Бросьте, - Гиз поежился. «Ужасно холодная все же зима выдалась. Сена в Париже тоже

замерзла. А вот Темза – нет, но вы, наверное, это знаете, месье Пьер».

- Откуда? – Петя пожал плечами. «Я давно не был в Лондоне. Там не любят католиков, ваша

светлость».

-Месье Корнель, - Меченый улыбнулся, - поверьте, мне абсолютно все равно, на кого вы

работаете – на короля Филиппа или на папу Григория. Скорее, на первого, потому что

убийство Эскобадо, - который очень вам мешал, признайтесь, - дело рук неглупого человека.

А вы неглупы.

- Вы уже второй раз делаете мне один и тот же комплимент, ваша светлость, - устало

ответил Петя. «Давайте, наконец, переходить к делу, или сядем вон в той таверне – а то мы

оба закоченеем».

- Возьмите, - Гиз протянул Пете серебряную фляжку. «Я всегда говорил, что зимой, -

особенно такой, - от вина мало толку. Лучше это».

Воронцов отхлебнул и почувствовал легкий аромат груши. Водка была такой крепкой, что

заслезились глаза.

- Ну вот, сразу теплее, - одобрительно сказал Гиз. «Это у нас гонят, в поместьях. Так вот,

Пьер, вы мне нужны. Даже не так – вы нужны Католической Лиге.

- В качестве кого? – Петя вдруг почувствовал, что сейчас зевнет.

Последние несколько ночей он мало спал, - переписка у дона Хуана была обширной, и все

послания проходили через руки Воронцова. Сейчас он шифровал, уже не задумываясь, но

все равно – десять писем за день было много даже для него.

- А еще скоро деньги наемникам платить, и месячный баланс делать,- подумал Петя.

«Сейчас бы, после этой водки, - в кровать, рядом с камином, и чтобы день меня никто не

будил». Он внезапно, с удивлением, понял, что не хочет быть в этой самой кровати один, и

попытался отогнать эти мысли куда-то подальше.

- Вот видите, даже покраснели – значит, согрелись, - улыбнулся Гиз.

- Вы же сами знаете, Пьер, дон Хуан – человек, как бы это изящней сказать, -

непредсказуемый. Сегодня он на море, завтра – на суше, сейчас – в Тунисе, потом – в

Нижних Землях, потом еще куда-нибудь отправится. Например, в Англию. А мы,

Католическая Лига, в нем нуждаемся. Значит, мы должны быть в курсе его, - герцог

помолчал,- намерений. Не бесплатно, разумеется.

Петя махнул рукой.

- Ваша светлость, вы же понимаете, что я, как католик, не могу брать деньги у братьев по

вере. А потом, - мужчина вдруг улыбнулся, - я вам обещаю, - если дон Хуан и соберется

освобождать Марию Стюарт, то вы об этом узнаете первым. Ну, после меня, разумеется.

- Пойдемте, Пьер, - Гиз обнял его, - и вправду холодно. Выпьем, как следует, - он кивнул на

ярко освещенные окна таверны. «Я рад, что теперь вы с нами».

- Я никогда и не был против вас,- глядя в голубые глаза его светлости, ответил Петя.

-Ну, то, что вы спасли Гийома, я вам прощаю, - внезапно сказал Гиз. «В конце концов,

действительно – он был великий мореплаватель. Жаль, конечно, что он так умер».

- Если бы у вашего короля было больше ума в голове, - ядовито ответил Петя, - он бы дал

деньги на поиски нового континента. Какая разница – гугенот бы его открыл или католик, он

все равно стал бы французским владением.

- Если бы я был королем, - спокойно ответил Гиз, - я бы так и сделал, наверное. А вот чтобы

мне сесть на престол, Пьер, - нужна помощь многих людей. В том числе и вас.

Уже когда они шли к таверне, Гиз вдруг спросил: «У вас в семье не было испанцев или

итальянцев? Не похожи вы на англичанина».

- Может быть, и были, - улыбнулся Воронцов. «Сейчас в Европе так все перемешалось – не

разберешь».

- Да, - сказал Гиз, наклоняясь, чтобы зайти в низкую дверь трактира, - особенно здесь. Один

брат – протестант, другой – католик, да и у нас, то же самое. А у вас есть братья, Пьер?

- Нет, - ответил Воронцов, и шагнул вслед за герцогом.

Он вернулся в свои комнаты уже ночью. Прислуга растопила камин, было тепло, и Петя,

вздохнув, посмотрел на кровать. На столе громоздилась неаккуратная кипа бумаги –

принесли почту. Воронцов умылся – вода в кувшине тоже согрелась, и совсем не бодрила.

- С Божьей помощью, - вздохнул он, и зажег больше свечей. Когда все было готово –

разобрано, зашифровано, сложено, он быстро написал Джону о встрече с Гизом, и уже было

собрался одеваться и выходить – они оставляли корреспонденцию за камнем в опоре одного

из мостов на окраине города, - как вдруг увидел еще одно письмо, - упавшее на пол.

Петя прочел его и усмехнулся: «Деньги закончились?». Одеваясь, он взял с собой кинжал –

хотя тут, в ставке Хуана Австрийского было безопасно,- и кошелек. «А вот это мне

понадобится больше», - пробормотал Воронцов, взвешивая на руке золото. Он задул свечи

и, спустившись вниз, окунулся в предрассветную тьму.

Дельфт