o 8b191ad8675a2039

- Приходите сегодня обедать, - пригласила его Шарлотта. «У нас, правда, все просто, по-

крестьянски, адмирал».

- Спасибо, - Виллем вышел, а жена штатгальтера нежно взяла Марту за руку и попросила:

«Теперь ты мне должна все-все рассказать, милая».

Дети уже убежали в сад, а Марта поднималась по лестнице в свою комнату, как вдруг

почувствовала на своем запястье чьи-то пальцы.

- Тихо, - сказал Виллем, - иди сюда». За портьерой было темно и пыльно.

- Вот что, - он вздохнул и обнял ее. «Это западня».

- Но! – попыталась было возразить Марта.

- Я не первый день знаю этих двоих, - адмирал чуть улыбнулся.

-Вечером, на обеде, я попрошу твоей руки и постараюсь не умереть до завтрашнего утра.

Хорошо еще, что я с охраной. На рассвете будь готова, собери детей. Сложи только самое

нужное. Среди его слуг есть кое-какие мои люди, - ворота нам откроют. Возьми, – он передал

ей шкатулку.

- Почему? – вскинула глаза Марта.

- Тут, как ни странно, безопасней,- он прижал ее к себе еще ближе и вдруг сказал: «Завтра

ночью ты уже будешь моей женой, наконец-то. С пастором я договорюсь, тут есть те, кто на

нашей стороне. Вот только.., - он помедлил..

-Что? – едва слышно спросила женщина, подумав, что согласилась бы стать его женой хоть

сейчас – и без всякой свадьбы.

- Домой вас придется везти окольным путем. Ладно, - он сжал губы, - выйдем в море после

венчания, а там разберемся. Все, люблю тебя, жди, - он поцеловал ее – глубоко и долго, и

быстро спустился вниз.

Марта все стояла, ощущая вкус его губ, слушая, как бешено, колотится ее сердце. «Лучше

бы ты сейчас забрал меня с собой», - пробормотала она. «Я же сказала – босиком, на край

света».

В таверне на берегу Схера, в дельте Рейна, было шумно и дымно.

- Адмирал, - коротко сказал кабатчик, указывая на неприметную дверь за стойкой, - вам туда.

Задний двор таверны выходил прямо на реку. Виллем ступил на чуть раскачивающуюся

палубу бота, и передал своему капитану туго набитый кошелек. «Здесь еще на тридцать

судов, пусть немедленно покупают все, что готово на северных верфях. Ну, под чужими

именами, не мне вас учить».

- Будет сделано, - капитан убрал деньги и улыбнулся. «Когда начинаем?».

- Как только я подготовлю все на юге, - Виллем помолчал. «Еще месяца два – и там, в лесах,

будет достаточно сил, чтобы атаковать войска Хуана Австрийского. Вот еще что – жди меня

здесь послезавтра, к обеду. Надо будет пойти во Флиссенген, там я сойду на берег».

«Не один», - добавил про себя Виллем и усмехнулся. «Переночуем тут, место безопасное,

держит свой человек. Пока Вильгельм спохватится, пока разошлет людей, - мы уже будем в

море».

Он вскочил в седло и посмотрел на маленькие окна под самой крышей таверны. «Черт,

Марта. Осталось потерпеть совсем немного. Там две комнаты, кажется. В большой комнате

устроим детей, а сами будем рядом».

Виллем заставил себя не думать о ней и повернул коня на север.

Марта сразу увидела его – конверт лежал прямо в середине стола. Она заперла шкатулку в

комод, и, подышав на пальцы, сломала печать. Записка была короткой – всего несколько

строк, и очень ясной. Она, не глядя, опустилась на стул и, закрыв лицо руками, сказала: «Ну

что ж, так тому и быть».

Виллем спешился, и бросил уздцы капитану охраны.

- Я сейчас, - сказал адмирал и спустился к воде. Здесь, у моря, льда не было – течение в

дельте было хоть и медленным, но рукава Рейна и Мааса были широкими, и не замерзли,

несмотря на суровую зиму.

Он посмотрел в низкое, серое небо и вдруг подумал, как и все эти несколько дней: «Может

быть, не стоит? Жестоко это – оставлять ее вдовой, а детей – что только привыкли к отцу, -

сиротами. Все равно мне не выжить – не сегодня погибну, так через месяц, или полгода».

Река была словно ее глаза – прозрачная и светлая. Он вздохнул и опустился на холодную,

промерзшую землю. «А иначе – зачем все это?» - тихо сказал себе Виллем.

- Если ее не будет рядом со мной, - то мне и оставаться, тут смысла нет, – за что мне

сражаться тогда? Ради кого? Неправда, что семья делает человека слабее – как это Марта

тогда мне сказала, у камина: «Наши дети будут тут жить». Хотя бы ради них надо идти до

конца, - он потянулся к реке и, наклонившись, плеснул в лицо ледяной водой. Она пахла

солью – совсем чуть-чуть, и свежестью.

- Завтра, - Виллем улыбнулся. «Завтра вечером уложим Тео и Теодора, а сами будем в той

комнате, по соседству. Там, по-моему, одна кровать, и больше ничего. А ничего и не надо. И

черт с ним, пусть потом убивают – не страшно. Зато умру, успев стать ее мужем».

Он улыбнулся, вдыхая ветер с моря, и, вернувшись, к отряду, сказал: «А теперь – в Дельфт».

Штатгальтер переодевался.

- Как прошло? – спросила жена, осторожно постучав в дверь.

- Плохо! – устало отозвался муж. «Люди не помнят добра. Я им дал университет – первый

здесь, на севере, между прочим, а они меня смели спрашивать – не хочу ли я отменить свой

указ об изгнании де ла Марка. Мол, нашим провинциям не выжить без сильного военного

лидера. И такие вещи они мне говорят в лицо!

Я им ответил – занимайтесь своей теологией и юриспруденцией, и не лезьте в дела