О духовных явлениях в искусстве и науке

В настоящее время, к сожалению, это поступательное развитие психологии все еще сводится к сумбуру хаотических встречных течений, причем каждая из конфликтующих школ пытается преодолеть путаницу обилием громогласных догматических утверждений и фанатичной защитой собственной точки зрения. Столь же однобокими видятся попытки внедрить психологические исследования в различные области познания и жизнедеятельности. Однако односторонность и косность суть детские ошибки всякой мо- лодой науки, которой приходится вести передовую исследовательскую работу с малым набором интеллектуальных инструментов. Несмотря на всю [мою] терпимость и осознание необходимости разного рода доктринальных мнений, я никогда не уставал подчеркивать, что односторонность и догматизм таят в себе величайшие опасности именно в области психологии. Психолог должен постоянно помнить о том, что любая его гипотеза поначалу – всего-навсего выражение субъективного мнения, а потому не может по определению притязать на общую значимость. Вклад отдельного исследователя в объяснение любого проявления психики – это персональная точка зрения, и будет грубейшим насилием над объектом исследования стараться превратить эту персональную точку зрения в некую обязательную для всех истину. Феноменология психики столь красочна, столь разнообразна по форме и содержанию, что поистине невозможно отразить все ее великолепие в каком-то одном зеркале. В описаниях мы никогда не сможем охватить целое и потому должны довольствоваться тем, что проливаем свет лишь на те или иные части общего явления.

Поскольку психика – источник всякой деятельности и всякого творчества, поскольку она вдобавок выражает себя во всех действиях и достижениях человеческого разума, нам не дано постичь природу психики как таковой, и мы опознаем ее только по различным внешним проявлениям. Поэтому психолог обязан знакомиться с широким кругом предметов и тем – вовсе не из самонадеянности и любознательности, а, скорее, из любви к знанию; для этого ему надлежит покинуть свою толстостенную специализированную крепость (ummauerte Spezialistenburg

) и отправиться на поиски истины. Он не преуспеет в запирании психики в пределах лаборатории или врачебного кабинета, ему придется посетить все те области, где наблюдаются зримые проявления психического, сколь угодно странные и причудливые.

Вот почему, нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что по профессии я врач, я решил выступить с психологическим докладом о поэтическом воображении, пускай его изучение вообще-то составляет задачу литературоведения и эстетики. С другой стороны, такое воображение – тоже психическое явление, а потому оно, полагаю, должно изучаться и психологами. При этом я не намерен вторгаться на территорию историков литературы и специалистов по эстетике, ибо нет ничего более далекого от моих желаний, чем стремление заменить их мнение точкой зрения психологии. Поступая так, к слову, я впал бы тот самый грех односторонности, который только что порицал. Разумеется, я не возьмусь изложить и полную теорию поэтического творчества, так как для меня это совершенно невозможно. Мои наблюдения следует воспринимать не более как субъективные суждения, которые могли бы послужить для разработки психологического подхода к литературному творчеству.

Предисловие

¹³³ Достаточно очевидно, что психология, будучи наукой о психических процессах, может привлекаться к изучению литературы, ибо человеческая психика представляет собой чрево всех искусств и наук. Посему исследование психики должно, с одной стороны, объяснять психологическую структуру художественного произведения, а с другой – выявлять факторы, которые придают человеку способность к художественному творчеству. Таким образом, перед психологом стоят две отдельные задачи, и он должен подходить к ним по-разному.