О еде: строго конфиденциально. Записки из кулинарного подполья

— А? — глупо переспросил я, не поняв, что он имеет в виду.

— Мне позвонили, — медленно произнес он. — Мне позвонил кто-то… Кто-то, кто вас не любит и кто видел объявление в «Таймс». Вы крадете су-шефов?

— Я? Я… нет! Я не знаю… — это единственное, что я смог ответить. Горло мне сдавил ужас.

— Они говорят… То есть этот человек говорит, что вы это делаете. И еще — что вы… наркоман. Кто, — опять спросил он, — кто ненавидит вас так сильно?

Я был просто раздавлен. Я тупо отрицал, что краду поваров, хотя, разумеется, я украл каждого повара и каждого посудомойщика, до которого смог добраться. Позже, много позже, я вспомнил, как на одном из массовых собеседований девушка, пришедшая наниматься в качестве хостесс,[6]

сказала, что ее парень — су-шеф, притом в ресторане, который мне знаком. Шеф в этом ресторане был настоящий козел, а я мог, запросто мог сказать девушке: «Почему бы вашему парню мне не позвонить?» Возможно, Стивен потом беседовал с этим молодым человеком. А позже я обнаружил, что тот, как мы и советовали, послал к черту прежнюю работу, привлеченный возможностью внезапного карьерного роста. Но тогда в полутемном кабинете Пино я думал только об одном: шанс моей жизни ускользает, а я еще даже не успел начать работать.

Находясь в полном замешательстве, я все же сумел убедительно объяснить Пино, что с наркотиками и травкой проблем не будет, что об этом точно можно не беспокоиться. Он спустил все на тормозах, переведя разговор на то, кто же все-таки мог так меня ненавидеть, чтобы узнать его личный номер, позвонить и оклеветать меня, надеясь разрушить мою карьеру. Я понятия не имел, кто это мог быть.

Наконец Пино ласково улыбнулся. Вид у него был… очень довольный.

— Знаете, Энтони, — сказал он. — У меня много-много врагов. Иногда хорошо иметь врагов. Даже если не знаешь, кто они. Это говорит о твоей… значительности. Вы должны быть достаточно значительны, чтобы у вас был враг.

Провожая меня до двери, он похлопал меня по спине. Я был озадачен и очарован.

За первые недели после открытия «Коко Паццо Театро» я сбросил одиннадцать фунтов. И не то чтобы это были лишние фунты. Я костлявый, тощий, как гончая, жилистый тип, так что после нескольких недель беготни с одного этажа на другой — так носится по лесу добросовестный лесничий, пытаясь потушить пожар в подлеске, чтобы не занялись толстые деревья, — вид у меня был такой, будто последние десять лет только и делал, что нюхал чистый крэк. На моем попечении было двадцать пять поваров, плюс посудомойщики, грузчики, менеджеры, помощники менеджеров, официанты, курьеры, приглашенные специалисты, приходящие (готовить пасту) повара и другие штатные единицы, с которыми надо договариваться, увязывать расписание, обговаривать замены. Уже приходила репортер из «Нью-Йорк таймс»: мы были уверены в этом, потому что специально заранее выставили у дверей единственного человека, который знал ее в лицо. Знаменитости, друзья семьи босса, да и сам Пино могли зайти в любую минуту. Управление всей этой командой отнимало массу времени. Мой второй су-шеф Альфредо был уже на грани срыва.

— Они не уважают меня! — жаловался он на эквадорцев. — Скажи им! Скажи им, что я запросто могу их уволить, если только захочу!

Нет, не этого я ждал от своего заместителя. Они не станут уважать его больше, если я скажу им, что он может их уволить. И то, что Альфредо, единственный из нас, носит большой пышный поварской колпак (что смотрелось особенно смешно из-за его маленького роста), не помогало. И то, что он — гордый колумбиец. Эквадорцы ненавидели его и высмеивали при любой возможности. Так что когда он начал ныть, не переведу ли я его просто линейным поваром, пропади оно пропадом — это заместительство, я охотно пошел ему навстречу. Тогда он вдруг ударился в слезы, через мою голову обратился к главному менеджеру, умоляя вернуть ему должность. Его выходка привела меня в полное замешательство, и я неохотно восстановил его в должности, проглотив пилюлю, которая, я уже предчувствовал, убьет меня. Он был хороший друг и хороший повар, но впоследствии я больше никогда к нему не обращался. Этим мы с ним оба обязаны сильному прессингу на нас и чудовищному стрессу.