О психологии западных и восточных религий (сборник)

739 С тех пор как Иоанн Откровения впервые (быть может, бессознательно) пережил тот конфликт, в который прямиком ведет христианство, человечество обременено мыслью о том, что Бог возжелал — и по сей день желает — стать человеком. Наверное, поэтому Иоанн в откровении узрел второе рождение Сына матерью Софией посредством coniunctio oppo-sitorum,

 — рождение Бога предвосхищает появление filius sapientiae

(«сына мудрости»); это высшее проявление процесса индивидуации. Таково воздействие веры на христианина начальной эпохи — на человека, прожившего достаточно долгую и полную убежденности жизнь, сумевшего прозреть отдаленное будущее. Сочетание противоположностей возвещается в символике участи Христа, а именно в сцене распятия, где Он висит между разбойниками, из которых одному суждено попасть в рай, а другому очутиться в преисподней. Поскольку все предопределено, то с христианской точки зрения противоположность должна быть между Богом и человеком, причем последнему грозила опасность отождествления с темной стороной. Это обстоятельство, наряду с Божьей предестинацией, сильно повлияло на Иоанна: спасутся лишь немногие — избранные от века, а подавляющее большинство людей сгинет в последней катастрофе. Противоположность между Богом и человеком в христианских воззрениях восходила, по всей видимости, к представлениям о Яхве из тех времен, когда метафизическая проблема заключалась только в отношении Яхве к своему народу[749]

. Страх перед Яхве был слишком велик для того, чтобы, несмотря на гносис Иова, кто-то отважился перенести эту антиномию внутрь самого божества. Если принять противоположность между Богом и человеком как данность, неизбежен volens nolens

(по необходимости) христианский вывод: «Omne bonum a Deo, omne malum ab nomine» («Всякое благо от Бога, всякое зло от человека»); творение абсурдно противопоставляется Творцу, а человеку приписывается зло поистине космического или демонического размаха. Ужасающая мания разрушения, прорывающаяся в экстазе Иоанна, проливает свет на то, что происходит, когда человека противопоставляют Богу милосердия: он как бы берет на себя темную божественную сторону, которая у Иова занимает подобающее ей место. В обоих случаях человек отождествляется со злом: в первом он отворачивается от блага, а во втором стремится к совершенству, присущему его небесному Отцу.

740 Решение Яхве стать человеком символизирует тот процесс, который должен начаться, когда человек осознает, с каким образом Бога он оказался лицом к лицу. Бог действует из бессознательного самого человека, побуждает гармонизировать и сопрягать противоположные устремления, которые постоянно проникают в сознание со стороны бессознательного. Само бессознательное хочет одновременно того и другого — разделять и объединять. Когда оно нацеливается на второе, человек может рассчитывать на помощь метафизического заступника, что было ясно уже Иову. Бессознательное хочет прорваться в сознание и попасть под свет, но в то же время оно сдерживает себя, предпочитая оставаться бессознательным. То есть Бог хочет стать человеком, но не целиком. Конфликт внутри его природы столь силен, что вочеловечение может быть обеспечено лишь посредством искупительного самопожертвования на алтаре гневной и темной Божьей стороны.

741 Исходно Бог воплотил добро, чтобы тем самым создать, думается, как можно более прочную основу для последующего принятия другой стороны. Из обетования Параклета можно заключить, что Бог хочет стать человеком полностью, иными словами, сделаться вновь сотворенным и вновь рожденным в своем собственном темном творении — не избавленном от первородного греха. Иоанн Откровения оставил свидетельство непрерывных трудов Святого Духа как продолжателя вочеловечения. В тварного человека вселился темный Бог гнева и мести, ventus urens (восточный ветер). Быть может, этот Иоанн был любимым учеником, а в старости заглянул по наитию в будущее. Этот грозный прорыв внушил ему видение божественного младенца — грядущего утешителя, рожденного божественной спутницей, чей образ живет в каждом мужчине; этого младенца было суждено увидеть и Майстеру Экхарту, который знал, что Бог, сохраняя божественность, лишен блаженства и должен родиться в человеческой душе. Воплощение в Христе есть идеал, который поступательно передается творению Святым Духом.