О психологии западных и восточных религий (сборник)

751 Будет серьезным заблуждением приписывать мне такую поистине младенческую точку зрения. Однако меня так часто спрашивали, верую ли я в существование Бога, что я в какой-то мере опасаюсь, как бы общественное мнение все-таки не сочло меня «психологистом», вопреки моим убеждениям. Как раз то обстоятельство, что люди преимущественно игнорируют или не желают понять мою точку зрения, и заставляет меня считать психику реально существующей. Если верить в сугубо физические факты, поневоле придешь к выводу, что либо сам уран, либо лабораторное оборудование без участия людей самостоятельно собрали атомную бомбу. Это столь же абсурдно, как и предположение о том, что ответственность за случившееся несет некая нереальная психика. Бог есть безусловно психический, а не физический факт, он проявляется лишь психически, но отнюдь не физически. Точно так же эти люди не в состоянии признать, что психология религии делится на две области, которые нужно четко различать: это, во-первых, психология религиозного человека и, во-вторых, психология самой религии, психология религиозных содержаний.

752 Познания в области религиозных содержаний главным образом и внушили мне смелость вступить в дискуссию по религиозным вопросам, в частности, в спор о догмате вознесения, который, кстати говоря, я считаю важнейшим религиозным событием со времен Реформации. Для непсихологического мышления petra scandali

(камнем преткновения) является достоверность столь неправдоподобного утверждения, как телесное вознесение на небо Девы Марии. Но для мышления психологического папский способ доказательства совершенно понятен, поскольку он опирается, во-первых, на непременные предвоображения и, во-вторых, на более чем тысячелетнюю свидетельскую традицию. А потому материальных свидетельств в пользу существования этого психического явления хватает с избытком. Не так уж важно, что действительным объявляется факт, невозможный физически, ибо все религиозные высказывания подразумевают физическую невозможность. Будь иначе, они, как уже говорилось, относились бы к области естествознания. Однако все они на самом деле рассматривают действительность психики, а вовсе не природы. В особенности для протестантов выглядит неприемлемым бесконечное сближение Deipara

(Богородицы) с Божеством, угрожающее верховенству Христа, к которому протестантизм накрепко привязался — и при этом не отдает себе отчета в том, что протестантская гимнология полна упоминаний о «небесном Женихе», внезапно лишившемся ныне равной себе пары. Или, может быть, этот «Жених» сегодня воспринимается, в духе «психологизма», как простая метафора?

753 Состоятельность папской декларации видится непревзойденной, этот документ оставляет за протестантизмом odium

(здесь: дух) чисто мужской религии, лишенной метафизического образа женщины, подобно тому как был его лишен митраизм, которому это предубеждение дорого обошлось[759]. Протестантизм не уделил достаточно внимания тем знамениям времени, что указывали на женское равноправие. А ведь именно такое равноправие связано метафизически с фигурой «божественной» жены, Невесты Христовой. Личность Христа невозможно подменить никакой организацией, а Невесту невозможно подменить никакой церковью. Женское начало требует столь же личностного представительства, как и мужское.