О театре и не только

В «Затейнике» я говорю актеру Ю. Шапиро: «В первой части твой герой должен иметь половую мизансцену». В смысле он сидит все время на полу или лежит. Ему безразлично, что он живет в сараюшке-клетке, что грязный пол. Он не думает о подстилке. Дело происходит на югах, в доме отдыха и на полу даже прохладно. Но суть не в этом. Ему безразличен комфорт, если душа опустилась на самое дно сознания. Он отгоняет какую-либо мысль о себе. Он прозябает. Жизнь дала трещину, и он не стремиться заделать, залатать прорехи жизни. Он герой – антигерой. Он просто главный в пьесе. Он не хочет ходить, двигаться. Ему все осточертело. Полная анемия души. Он затейник в захолустном доме отдыха. Отдыхающие приходят к нему за футбольным мячом, за ракетками. Ему не хочется даже исполнять свои обязанности. Его бывший друг, который женился на его любимой женщине, увидев опустившегося сотоварища, ходит вокруг него гоголем, показывая свое превосходство. Вот отсюда рождаются мизансцены. Тем более, что герой, узнав через много лет бывшего соперника, показывает свое и пренебрежение, и равнодушное отношение к нему. У него нет даже злости к нему. Он ему безразличен. Зритель не должен видеть напускное безразличие, а тем более злость к сопернику. Он естественен, и просто у героя нет интереса к бывшему другу.

Актеру Ю. Шапиро эти мои рассуждения нравились, он был единомышленником. Это был 1965 год. Юра Шапиро где-то до этого работал в театре актером, что-то ставил. Но был у него один недостаток, как и всех людей. Но про это низ-зя. Репетиции шли хорошо. Однажды репетируем сцену встречи друзей за бутылкой. На сцене два актера и я. И чувствую, персонажи распивают водку как-то не так.

– Ну что вы так пьете водку, как воду! – заметил я. Шапиро: «А как надо?».

Я подошел к столу. Налил жидкость в стакан и стал пить. Это была водка! Все грохнули. Отсмеявшись, я заметил: «Молодцы!». Хорошо пили и не закусывали. Хотя была закуска на столике. Они пили как воду, чтобы я не заметил, что в бутылке водка. Водку, конечно, мы допили.

С первых шагов я сделал много ошибок. Я еще недостаточно хорошо знал профессиональный театр изнутри. Мне не была знакома закулисная жизнь, а она страшный монстр. Не театральная закулисная часть, а человеческая жизнь закулисья. На сцене спектакли одних авторов, за кулисами маленькие сценки, диалоги, монологи, которые потом вырастают в многоактовый спектакль. Авторов может быть несколько, а может два или даже один.

Надо режиссеру с актерами держаться на некоторой дистанции. Должна быть хорошая, производственная, товарищеская, улыбчивая дистанция. Потому что сближаешься с человеком, начинаешь от него зависеть и эмоционально склоняешься на его сторону. Особенно с «единомышленниками», которых много появляется, когда ты нужен. Встречаешься только на репетициях, на сцене. Марк Захаров говорит, что общался в театре Сатиры, будучи еще молодым режиссером, только с А. Мироновым, с А.Ширвиндтом. С другими актерами только на площадке. Марк Захаров знал театр. После актерства в Перми он изучил закулисье. Даже самый замечательный театр – все равно «террариум единомышленников». Это не я сказал, а более мудрый человек театра. «Скажи, что ты знаешь, я скажу тебе, что будет» – сказал индийский ученый. И вот я знал мало на первых шагах работы в театре, а потом все более погрязал в дебрях не творчества. Но я никого не увольнял, не подсиживал, ни на кого не писал. Защищаться – защищался, но с аргументацией. Говорил правду – кто есть кто – открыто, а это никому не нравится. Не всегда правда бывает полезной. Надо чувствовать и знать место и время, и с кем рубать правду-матку. Молодые, учитесь не ломать дрова, чтобы щепки летели, как было у меня в житейском море жизни.

Застольный период и другое.

Режиссер – автор спектакля. Это аксиома. Режиссер выбрал пьесу. Теперь нужно сочинить спектакль. Для этого нужно сделать анализ пьесы. Надо определить идею спектакля, сверхзадачу. После этого режиссер сочиняет вместе с художником или сам может предложить образное решение оформления спектакля. Я обычно предлагал художнику. Каждая пьеса требует свой материал. Или это в сукне, в дереве, а может металлические конструкции превалируют в оформлении спектакля. В пьесе Б. Басангова «Случай, достойный удивления» действие происходит среди рыбаков. И я дал идею художнику Ханташову сочинить оформление из сетей. Получилось ажурное пространство и в жанре комедии. В «Кенз байн» предложил использовать камыш. И заборы, сделанные из камыша, варьировались в разных вариантах.

В домашней работе режиссер находит главное событие пьесы, события по картинам. Определив событийный ряд можно сделать и наметки мизансцен. Параллельно разведке умом подбирается партитура музыки. Подготовку к репетициям разные режиссеры делают по-разному. В Архангельске мне дали на подготовку целый месяц. Я работал с пьесой, с художником, подыскивал музыку. В Кустанае сам попросил начать репетиции без подготовки. В Целинограде вручили пьесу, и через три дня приступил к репетициям. В Элисте же за многие годы было по-разному.