О театре и не только

– Помимо режиссерской деятельности, я оформил художественно около 10 спектаклей, и ты ни слова об этом. А Ханташов идет у тебя как режиссер, потом как художник. Он поставил около 10 спектаклей. Но обо мне как о художнике ни слова. Сасыков А., актер, художник, говорил: «У тебя оформления образней и конкретней». Или ты «не в материале» или сознательно не хочешь акцентировать. И еще ты не была на обсуждении спектакля московского критика и чиновника из министерства культуры СССР В. Лучина. Он сказал про спектакль «Зая-Пандит»: «Это визитная карточка театра для Москвы и гастролей в других городах. Только нужен другой синхронный переводчик и желательно мужчина. А делала синхронный перевод в то время завлит А. Кекеева. Ее назначил директор, а я просил актера Босхаева Мергена. Он был согласен и говорил, что придет в театр вечером в любой день.

Надя: – Босхаев был бы мощный. Голос хороший и отличная дикция.

– Вот так, Надя. И таких примеров много. А об этом ни слова в книге, – завершил я длинный рассказ про оформление. Надя что-то говорила в оправдание, она была не в материале происходившего в театре, на сцене. Хотя работала в театре, в минкульте, в музучилище. Надо было бы любопытствовать. Но тогда она не думала, что будет писать книгу.

– По поводу оформления и работы с художниками, видит Бог, что все правда. С В. Ханташовым старался пристроиться к его ментальности, но он почему-то не шел на сближение, – печалюсь я. А она: «Характер был тяжелый, вздорный. Ни с того, ни с сего мог наорать. Зачем он на монтировщиков орал? Я была молодая и меня тогда это шокировало. Потом привыкла. С Никой, женой его, я дружила. Хорошая женщина. Когда он был не в духе, она уходила на время из дома. Возвращалась, когда успокаивался».

– Надя, я тебе скажу избитую истину. Это знал Нерон, Платон и наш Ален Делон. Человек познается в работе, в семье. В приватной беседе на улице, при встрече и вообще, мы стараемся быть лучше. Представление о человеке поверхностное. А я общался с Володей лет 40. Студентом он был другой. А в работе, особенно в последнее время, у него появились какие-то байские замашки, но параллельно заметил, что-то происходило у него внутри. Что-то гложет, и он неожиданно вдруг взрывался. Однажды на худсовете на мелкое замечание кого-то по его эскизу, бросил эскизы на стол и ушел.

Я мог бы написать эти беседы сухо, кратко, отстраненно. Ни что ели, пили. Но мне нравится стиль бытовых зарисовок, со всеми прибамбасами, с отношением, атмосферой и т.д. Надя была хорошим собеседником. Никуда не торопилась.

– Какая роль минкульта, что была частая чехарда с главными режиссерами? А это играло роль в создании атмосферы театра. Постоянно «варяги», которые ничего не знали о республике, о народе. Им перекантоваться до пенсии и вся цель. Два бурята появились. Там что, в Бурятии, кузница кадров для калмыцкого театра? А у тебя поверхностные рассуждения. Нет выводов, глубины. Кто, когда, что поставил и всё. Правда, иногда ты делаешь резюме, но этого мало. Ты извини, Надя, рассуждения по программкам и какие-то советы наших доброхотов – этого мало. Надо было показать сведущим людям театра черновик до издания книги, чтобы избежать неточностей в написании. Много субъективизма, есть крен в восхвалении некоторых личностей. Пристрастия в освещении того или иного творца.

Вдруг Надя после долгого молчания подала голос: «Я старалась писать объективно. Может слишком много о Ханташове как режиссере спектаклей. Но я там пишу о провале «Сердца матери», а так я старалась исходить от оценок в газете».

– Просто я жалела В. Ханташова и Ника (жена Ханташова) моя подруга, – ляпнула Надя.

– Надя, ты что глупости говоришь? Причем тут Ника?! Она что, как наши актрисы умоляла тебя написать хорошо о Володе?! Ты понимаешь, что говоришь?! Она врач и у нее другой менталитет, а не как у наших театралов.

Надя: – Я не так выразилась. Я хотела поднять авторитет Ханташова.

– Свои пристрастия, Надя, скрывай. Писать надо объективно, а не с пристрастием. Конечно, ты многое не знаешь, мало работала в театре. Работала в министерстве, в музучилище. Не всегда была в материале. Ты подыгрываешь министрам, директору театра. Надо отстраненно, ты же о театре пишешь. Ничего личного, – крушил я. А Надя только повторяла: «Надо было вам показать».

Она сидела удрученная и вдруг говорит: – Я знаю, почему Ханташова ставили дважды и.о. главным. Писатель Балакаев у министра ходатайствовал. Потому что Ханташов ставил балакаевские пьесы. Вы же отказались от Балакаева.