О театре и не только

Я спросил у чеченской критикессы: «Вы поняли, что лама Зая-Пандит политик?». Критик из Чечни: «Поняла. У нас тоже возле имама нельзя вести себя, как в жизни. Свой ритуал. И у вас хорошо это отображено. И вы как режиссер были в тисках религиозных обычаев, ритуалов. Почему-то критик О. Дубинская из Москвы, главный режиссер из Уфы Рифхат Исрафилов всё поняли, как и я и хорошо оценили спектакль. И они были в защиту вашего спектакля. А какая музыка у вас на протяжении всего спектакля! И вы, калмыки, на фоне кавказских спектаклей выглядели мощно, лаконично. Кто-то сказал из москвичей, что кавказские спектакли экзотичные, а вы еще экзотичней. У вас другой строй мышления – восточный. Нет того псевдокавказского ора на сцене. У вас другая философия, ритуалы, обычаи, костюмы, музыка, лица. Вы видели, как зритель кавказский внимательно следил за вашим спектаклем? Тишина. Тишина заинтересованная. А в финале зал встал и долго аплодировал. Некоторые, да и многие впервые увидели азиатские лица на сцене. Не отчаивайтесь! И критики иногда не понимают происходящее. Они знают Островского, Чехова. Чеченцы показывали «Кровавую свадьбу» Лорки. Пьеса для них знакомая. А у вас другой мир, другой менталитет, другая философия».

– Ты этот разговор слышала, Надя, с чеченским критиком? – задаю вопрос Наде.

Надя: – Конечно. Вы позвали ее курить на улицу и меня пригласили. Мы возле памятника Косты Хетагурова перед театром стояли.

– Ты написала в книге, что монголы скептически отнеслись. Допускаю, что некоторые имели свои претензии. А с Убурхангайского аймака режиссер просил пьесу. Потом на вокзал перед отъездом приехал другой режиссер и попросил пьесу. Но завлит Тина Кекеева сказала, что она упаковала в ящик. Не дали. Трудно что ли было вытащить из картонного ящика пьесу? Я просил у Тины дать пьесу. Стояла директор Сельвина, ни слова не промолвила. Радоваться надо, что братья по крови просят пьесу. Но нет! Что, в поезде завлиту Кекеевой Т. трудно было завязать верёвочку? Я сказал Тине: «По приезду я дам экземпляр театру». – «Нет».

Маленький эпизод, а говорит о многом. Что тогда говорить о работе? О какой-то мелочи не положено! Даже мелочевку надо пробивать с объяснениями, нервами. Странные мы люди «с какой-то необъяснимой «внутренней аномалией».

После сказанного мной у Нади появились ассоциации, и она спросила: «А почему вы не преподавали в музучилище режиссуру? Преподавали слабые актрисы. Я слышала, что директор музучилища сказала, чтоб вас не приглашали преподавать».

Я: – Надя, я это знал и никогда не просился в этот конгломерат дилетантов. Там хорошо преподавали только пение.

Надя: – Я посоветовала поступать туда землячке, подруге Айсе Булуктаевой. Хорошая была певица. Сейчас она в Америке.

Пьесу я отдал через несколько лет в Элисте, на сцене дворца профсоюзов. Нашли меня и попросили пьесу. «Вот такие пирожки», – как любил выражаться художник Очир Кикеев. Синцзянские калмыки взяли пьесу «Зая-Пандит». Приглашали приехать к ним. Позже Гена Корнеев из КИОНа и Тербатаев Очир отправили пьесу по электронке во Внутреннюю Монголию. Резонанс по поводу сценария и спектакля о Зая-Пандите был огромный. А ты пишешь в книге, что скептически отнеслись. Это относится только к «заклятым друзьям». Почему монголы дали на фестивале мне одному звание из всех режиссеров, актеров?

Надя: – Нет, спектакль хороший и монголы правильно решили. Министру культуры Цагжид и дочке Сувд понравился спектакль. Помните она гидша была? А какие спектакли, считаете вы, у вас удачными были? – задает провокационный вопрос Надя. – А ты как считаешь? – вопросом на вопрос ставлю Надю в тупик.

Надя: – Думаю, все пьесы Б.Басангова, «Король Лир», «На всякого мудреца довольно простоты». В русской труппе мне понравились «Иван и Мадонна», «Карамболь» с Л. Довгаевой, Д. Сельвиным. Позже «Выселение», «Аюка-хан», «Городовиков». Особенно сцены бюро обкома партии.

Я перебиваю Надю: «Тепкеевой Вере тоже нравились эти сцены. Она приходила даже на репетиции. Надя, было поставлено около 70 спектаклей и ни одного провального. Чего теперь вспоминать? Никому это не нужно».

А у Ханташова были неудачи? – встревает Надя. – Опять ты про Ханташова. Разговор у нас о другом, – парирую я.

Надя: – Про «Сердце матери» я написала в книге. Сасыков с Тиной Кекеевой говорили про «Четыре капли» Розова и про спектакль «Гвозди» провальные, – допытывается Надя.

– Мы об этом говорили уже. Да и книга уже издана. Зачем ворошить прошлое? – закрываю я тему.