Объяснение в любви

Очень трудно избежать местоимений «я», «мой», «мое». Ведь в третьем лице все время о себе говорить не будешь. Должна сразу оговориться — Леонтьева ни в коей мере не претендует на исключительность в коллективе, работающем над передачей. Просто речь идет о том этапе, когда заканчивается труд журналистов и начинается труд ведущей. О своем труде журналисты рассказывают сами.

Первое прочтение сценария.

Часто слышу: «Какая у вас память! Как вам удается запомнить столько имен, отчеств, фамилий?»

На память действительно не жалуюсь. Но механическая память здесь не помощница. Зубрежка даже от всей души — занятие бесперспективное.

Когда актер работает над ролью, он стремится войти в образ. Вот и я при заочном знакомстве в воображении своем создаю образы тех людей, с которыми потом встречусь на передаче. Но в дальнейшем наши пути — мой и актерский — расходятся. Для актеров образ — конечная цель его работы, для ведущей программы «От всей души» — это хрупкие мостки, переброшенные над пропастью между сценарием и жизнью. Поднялся человек на сцену и перечеркнул все, что я нафантазировала о нем. «Так зачем же тогда сочинять?» — спросите вы. Действительно, зачем? Все, да не совсем все перечеркивается. Остается мое отношение к этому человеку — ОТ ВСЕЙ ДУШИ. Остается интерес к нему — ОТ ВСЕЙ ДУШИ. А сегодня я живу тревожным ожиданием предстоящей живой встречи.

В сценарии мурманского выпуска «От всей души» рассказывается об Ольге Петровне Корниенко, и этот сюжет произвел на меня, пожалуй, самое сильное впечатление.

22 июня 1941 года в Баренцевом море радист Ольга Корниенко приняла приказ: «Срочно вернуться в порт». Началась война. Семнадцать кораблей, самых старых, оставили для рыбного промысла. Промышляли недалеко от берега, в полной тьме, туман считали за благо, чтобы не засек противник. Не зажигая огней, тралили, шкерили рыбу, несли вахту у пулеметов.

Команда состояла из нестроевых — женщин, стариков, подростков. Все занимались мужским делом. Гитлеровцы бомбили порт, причалы, суда. Рыбаки пулеметным огнем отгоняли самолеты. Восемь рыболовецких кораблей погибло в пучине Баренцева моря, два — в порту. Те, кому суждено было вернуться, приходили с хорошими уловами. Рыбой снабжали город, армию. В 1942 году эшелон с рыбой ушел в осажденный Ленинград. Всю войну Ольга Петровна не расставалась с наушниками. Даже спала в них. Каждую ночь принимала сводки Совинформбюро. Последний раз вышла в море в сорок шестом…

Как — то по Мурманскому радио объявили: «Бюро по туризму приглашает совершить путешествие на Соловецкие острова на теплоходе "Мария Ермолова". Желающих просят подать заявление в комитеты комсомола своих флотов».

В комитете комсомола тралового флота раздался телефонный звонок. Женский голос спросил: «Что надо для того, чтобы записаться на экскурсию?» — «Вы комсомолка?» — «Да», — не задумываясь ответила женщина. Некоторое напряжение в интонации, потом пауза, и женщина сказала: «Комсомолка, только сороковых годов».

Теплоход «Мария Ермолова» вышел в Баренцево море. Пассажиры стояли на палубе, шутили, смеялись, пели. А одна женщина плакала. Комсомолка сороковых… С сорок шестого не видела Ольга Петровна моря. Оно встретило ее мрачно, почти зловеще. Она помнила его другим в войну. Тогда оно казалось ей другим. Тогда оно было ее домом…

Что это были за слезы? Горечь о безвозвратно ушедших, таких тяжелых и таких молодых годах? Или чувство неудовлетворенности тем, как проходит ее жизнь теперь? Кто скажет? Ольга Петровна и сама-то вряд ли ответит. Просто нахлынули воспоминания, замешенные на всем прожитом, пережитом и на том, чем жива сегодня, чем будет жить завтра. Попробуй распутай этот клубок. Да и надо ли? В такие минуты надо оставить человека наедине с самим собой…

На сцене я попытаюсь воссоздать этот эпизод. Это трудно для ведущей, очень трудно — разогреть эмоциональную память героини, не потревожив ее публичного одиночества, и дать возможность зрителям сопереживать вместе с ней.

Чтобы на передаче рассказать об этой экскурсии на Соловецкие острова, я должна знать о жизни Ольги Петровны Корниенко неизмеримо больше. И я пытаюсь создать ее образ: проживаю ее судьбу из августа восемьдесят первого на четыре десятилетия назад. Это один эмоциональный ракурс. Его тонус не так высок, он приглушен, он со счастливым концом, который знаешь заранее (слезы на палубе «Марии Ермоловой»). А можно начать с Великой Отечественной, теперь уже далекой, когда «нужна была одна победа» и когда мечты о будущем едва брезжили. Не зная будущего моей героини, идти вместе с ней, молодой, навстречу этому будущему и прийти в сегодняшний день, увидеть ее на передаче «От всей души» и сказать: «Ольга Петровна, очень рада с вами познакомиться!»

Не знаю, как выглядит Ольга Петровна сегодня. В воображении складывается облик молоденькой связистки, ставшей рыбачкой, а ее сегодняшние черты размыты. Почти как в жизни — люди встречаются через сорок лет и не могут узнать друг друга. Как-то мы встретимся?