Облако возмездия

Чтобы понять и решить, что делать дальше, имело смысл для начала оглядеться. То есть, выглянуть наружу. Попытка, как утверждал один товарищ, не пытка, и он знал толк в том и другом, поэтому приходилось верить ему на слово. Она перелезла на лестницу и, сгруппировавшись на верхней ступеньке, уперлось спиной в крышку люка. В последний момент вспомнила кое-что, выключила фонарь и сунула его в карман. Оставшись в полной темноте, надавила, подперла плечами, шеей и затылком проклятую железку.

У-у-у, какая тяжесть!

Ей показалось, что от напряжения и непомерного бремени засверкало в глазах. Да что в глазах, ей показалось — в черепе вспыхнуло. Или это в воде, на дне колодца что-то светится? Вот сейчас какой-то монстр поднимется из глубины и — ам, ам, ам! — сожрет ее к чертовой матери! И не подавится, гадина! И хрен с ним, пусть жрет! У нее все равно, по ходу, выхода отсюда нет. По ходу — выхода, ага. Кончай болтать, подруга, а то уже полнейшую пургу несешь.

Собрав остатки сил, все, что можно было собрать, она надавила на крышку и, чувствуя, как обратным током наполняется вязкой болью все тело, приподняла ее. Ненамного, только чтоб взглянуть сквозь образовавшуюся щель. Подумала, хвала богам, что крышка не приварена, не закрыта на замок, что не стоит на ней какой-нибудь мудак, вроде Нетроя. Ей же только глянуть.

Едва переливаясь взглядом через край колодца, она увидела освещенные одинокой лампочкой большие, запертые на навесной замок, ворота. Слева от них в перпендикулярно подходящей стене имелась странного вида выпуклая дверь. Откуда-то из-за спины к воротам подходили рельсы, и там на них стояла большая низкая вагонетка, чем-то груженая, не разобрать, чем. Такую дверь она, кстати, видела, совсем недавно. Где видела? Да-да, на фотографиях того заброшенного объекта. Ну, наверное, да, то самое.

Она больше не могла этого выносить, это бремя. Выдохнула и, чуть ослабив ноги в коленях, подсела, опустив крышку на место. Долго стояла так, уцепившись за скобы и замерев, ожидая, пока боль и тяжесть истекут из нее настолько, что можно будет что-то делать дальше. А ведь ей придется повторить то же самое еще раз, просто потому, что нужно посмотреть и в противоположную сторону.

Ну, вот, хвала богам, можно двигаться.

В кромешной темноте она обернулась на другую сторону, отзеркалила свое положение, уперлась в крышку снова и, собрав уже самые-самые последние силы, честно-честно, приподняла ее. Едва-едва, на дюйм-полтора.

Выглянув в предполагаемую щель, которую не сразу и различила-то в темноте, она, присмотревшись и привыкнув к обстановке, все же опознала уходившую мимо колодца и прочь от бункера дорогу, с парой на ней блесток-рельсов. И рядом, совсем рядом с люком увидела тень. Кто-то большой, бесформенный, она сразу почувствовала — живой, присутствовал и нависал. Потом этот бесформенный кто-то шевельнулся, блеснула искра. Лимбо сразу поняла — что это, кто это. Отсвет лампочки бликует на штыке. Часовой на посту, в двух шагах. Она перестала сопротивляться, позволила крышке опуститься, и выдохнула, протяжно, беззвучно.

Подумала, что тот чудак — который снаружи — вполне мог бы оказаться на люке, точно воображаемый Нетрой. Но не забрался, иначе сильно удивился, когда бы снизу постучали. Да. Собственно, что это меняет? Он все равно стоит рядом, и выбраться незаметно ей не смочь. Да и вообще, ей не выкарабкаться, не выдраться отсюда, никак, эта железка такая массивная, что просто придавит ее — без шансов. Без посторонней помощи — никак, а вот на помощь ей рассчитывать не приходится. В противном случае, она вообще не ползла бы по этой гребаной трубе. Или, может, ты чего-то не понимаешь? Да нет, вроде, все так.

Так что, получается, в западне? В ловушке? Приплыли?

Глава 21

Закоулки разума

Ужас без конца — вот что это такое.

Она ощутила его, этот безысходный, беспросветный ужас, поднимавшийся из мутных вод, из бездонных глубин колодца. Стоило только всмотреться в них и произнести одно лишь слово — ловушка, как с ней приключилось что-то вроде истерики.

Вообще-то, это она поскромничала, не что-то вроде, а форменная истерика случилась. К счастью, короткая.

Ей вдруг стало понятно, что все, с ней произошедшее за последние дни, есть не что иное, как хитрый план Пыри. Собственно — Матрицы, план, которому она следовала, как слепой котенок, и который, в конце концов, сама же осуществила. Довела до полного и окончательного триумфа, заведя себя в западню, заперев в клетке, из которой выхода нет. Ступени этого плана — да, собственно, все, на что она надеялась, чему верила. И Генри, и Нетрой, живой и мертвый, и полковник Лунгин, командир и призрак — все они детали единого плана Матрицы, камешки той мозаики, которую она придумала и складывает с непреложным упорством.

Непонятно только, на что этот план направлен? Какова его конечная цель? Для чего ее вынудили сюда забраться? Заманили в этот последний колодец — для чего? Какой в этом смысл? Она его не видит. Убить, уничтожить конкретно ее можно было и как-нибудь проще.