Облако возмездия

Медленно погружаясь, она светила фонарем прямо перед собой и, отчаянно брыкаясь, рывками поворачивалась кругом. Опустившись примерно на метр под поверхность, она вдруг увидела в стене квадратный ход бокового тоннеля, довольно широкий, и, когда над головой глухо и гулко прогремело, она протиснулась в него. А куда еще? Других вариантов она не видела. Впрочем, это тоже не вариант, если, конечно, она не докажет обратного.

Лимбо обняла рюкзак и, упираясь ногами в дно тоннеля, стала проталкивать себя вглубь него. В таком положении ей было отлично видно, как в оставленный только что колодец ударил яркий луч света, а потом высветленную толщу воды пронзили многочисленные пузырчатые ходы. Мазафак, он же стреляет! — сообразила она. Стреляет в меня! А если бы?..

Впрочем, звуков выстрелов она не слышала. Это утешение, или как? Бонус, ага…

Что «если бы?» она додумывать и представлять не взялась, потому что стало откровенно не до того. Надо было срочно решить вопрос следующего глотка воздуха, а над головой — чтоб его! — сплошной монолитный камень. Почти теряя сознание, постоянно тычась затылком в потолок тоннеля, она уходила по нему все дальше, понимая все отчетливей, что это дорога в один конец, что обратного пути для нее нет.

Когда грудь начала гореть и разрываться от желания и необходимости сделать еще хотя бы один вдох, а в глазах в очередной раз завели свой бодрый танец кровавые мальчики, она после очередного мучительного шага вдруг не нащупала затылком ограничения сверху. Не раздумывая, она оттолкнулась от дна и вынырнула на поверхность.

И-а-а-ах!

Глоток воздуха после долгого удушья, как глоток шампанского — сразу в кровь, в мозг, с шипением, пузырьками и крошками эйфории, с мурашками и благодарным обмороком. Немедленно, непосредственным образом понимаешь, что единственное реальное счастье — дышать, и ничего другого для него не нужно. Просто дышать, впитывая жизнь с каждым глотком воздуха, не задумываясь, не зная преград и ограничений, не вымаливая, не одалживая следующей порции кислорода в долг. Лимбо как раз дошла до понимания этой простой истины, когда почувствовала, что кто-то осторожно трогает ее сзади, прикасается к голове.

Это был укол ужаса, резкий, короткий, точно удар стилетом под лопатку. К чести Лимбо, она справилась, сумела этот удар погасить и, собственно, пережить. Правда, ощущение счастья моментально пропало, точно его сдуло порывом ветра. Выгибая спину и чувствуя, как деревенеет грудь, она медленно отстранилась и так же медленно развернулась лицом к неожиданному воздействию, после чего, наконец, огляделась.

Место, в котором она, вынырнув, оказалась, представляло собой нечто вроде длинного и узкого бассейна, или канала, в котором вода доходила ей до плеч. Этот водоем был метров восьми в длину и примерно двух в ширину. С одной его стороны находился скрытый выход в колодец, который Лимбо только что протестировала, а с другой, прямо над ним, нависала какая-то большая и сложная, совсем ржавая железная конструкция.

Это было непонятное для непосвященного и на первый взгляд очень сложное переплетение труб и иных разнообразных металлических профилей, из которого, распыляемая четырьмя поставленными в каре плоскостями в бассейн сплошными потоком стекала вода. Получался такой высокий параллелепипед с водяными гранями. Хоть Лимбо, откровенно говоря, не являлась посвященной в детали и тонкости, обслуживания сложных специальных сооружений, она догадывалась, даже знала почти наверняка, — не спрашивайте, откуда! В голове у нее плавало множество подобных ненужных знаний — что это техническое устройство носит поэтическое название градирня. Вот как. И еще эта градирня по кругу была огорожена металлической сеткой, вроде рабицы, но более мелкой.

Одна стена бассейна являлась торцевой стеной всего помещения и подпирала потолок, другая представляла собой невысокий, обложенный кафельной плиткой бортик, как в обычном плавательном бассейне; на нем висела лестница из нержавейки.

В воде, в шаге от Лимбо, что-то плавало. Или кто-то. Она уцепилась рукой за лесенку, подтянулась и, утвердившись на ней, наполовину вылезла из воды. В таком положении ей отлично было видно, что в шаге от нее в воде плавало тело. Собственно, труп, если называть вещи своими именами. Если можно труп считать вещью. Черт, прекращай уже словоблудить! — прикрикнула она на себя. Это нервное. Она знала за собой такую слабость, иногда в минуты опасности, скорей даже — неопределенности, она начинала, что называется, нести пургу. То есть, в голову лезли мысли и воспоминания, не имевшие непосредственного отношения к происходящему здесь и сейчас. Да, конечно, она старалась жестко себя контролировать, но…

Ничего не решив по поводу трупа, — кто, зачем, почему? — но подумав вполне резонно, что он, скорей всего, не проявит по отношению к ней агрессии, она повернулась к нему спиной и осторожно выглянула над бортиком.