Образы мифов в классической Античности

Если рядом с одним или более кентаврами изображены несколько женщин или мужчин (ил. 68, 71 и 73), то это фрагмент битвы лапифов с кентаврами; если сражающиеся мужчины не вооружены (ил. 68–71 и 177), подразумевается свадебный пир, потому что на торжество такого рода воины обычно не ходят с оружием. Вооруженные люди (

ил. 142) или даже один человек с оружием, ведущий бой с кентавром, идентифицируются с продолжением начавшейся на свадьбе битвы, с открытой битвой лапифов, в одном из эпизодов которой кентавры втаптывают Кенея в землю. Наконец одиночка-кентавр, любезно опекающий ребенка или кротко наставляющий юношу, это, несомненно, Хирон (ил. 147).

Проанализировав таким образом мифы, мы, если нам посчастливится увидеть изображения кентавров, безошибочно сможем распознать, кто, что, с кем и почему делает, но нельзя полностью исключить отклонения, недоразумения и просто путаницу со стороны художника.

Некоторые темы особенно были любимы римскими резчиками саркофагов (и их заказчиками). Одна из них – охота. Занятие это, опасное и взыскательное, запечатленное в сюжете, по мнению римлян, создавало вокруг усопшего ореол мужества и героического благородства. Охота на кабана была особенно непредсказуемой, потому что кабаны мощные, быстрые и хитрые животные. Неудивительно, что все три мифа, включающие охоту на кабана (Мелеагр и Калидонский вепрь, Венера и Адонис, Федра и Ипполит), были популярны у резчиков саркофагов. Смысл охоты и исход были разными в трех мифах, но было в них и достаточно общих элементов, что побуждало художников искать отличительные детали.

Вот эти истории. Мелеагр был главным героем и инициатором охоты на Калидонского вепря. Этого чудовищного зверя богиня Диана (греческая Артемида) послала разорять страну в отместку за то, что отец Мелеагра забыл принести ей жертву. Судя по истории об Актеоне (см. главу XIII) и Ифигении (см. главу I), Диана была своенравной богиней, хотя, спасая в самый последний момент Ифигению, показала, что и ей свойственно сострадание. Мелеагр пригласил на охоту большинство прославленных героев своего поколения. Не только мужчины приняли в ней участие, присоединилась и смелая охотница Аталанта, именно она первая ранила кабана стрелой, а Мелеагр уже добил зверя.

В изображениях охоты на Калидонского вепря (ил. 148a и 148b

) Мелеагр наиболее заметен, ни одна из фигур его не перекрывает, он показан обнаженным и в движении, когда пронзает вепря, бросившегося на него справа. Лучница Аталанта находится между Мелеагром и вепрем. Несмотря на то что всё доступное пространство заполнено фигурами большей или меньшей степени важности, когда взгляд приноравливается к этой суматохе и неразберихе, он различает три главных действующих персонажа: вепря справа, Мелеагра напротив и Аталанту между ними.

Исход противостояния Адониса и вепря был куда менее счастливым. Богиня Венера (греческая Афродита) любила юного Адониса и не поощряла его увлечение столь опасным занятием, как охота; и она оказалась права. Тем не менее удержать смелого юношу было невозможно, и Венере пришлось его отпустить (ил. 149a и 149b). В левой части рельефа она неохотно прощается с Адонисом; позади него стоит наготове лошадь. В правой части Адонис падает смертельно раненный атаковавшим его вепрем. В центре безутешная Венера сидит рядом со своим возлюбленным, в то время как врач и маленький бог любви безуспешно пытаются облегчить его муки.

Порядок воспроизведения истории на первый взгляд вызывает недоумение, поскольку последний эпизод этой истории занимает центральное место на рельефе. Хотя часто сюжеты, представленные на саркофаге, последовательно излагаются слева направо, это не было общим правилом, и эпизоды могли следовать в произвольном порядке. По всей видимости, римляне не возражали против такой временной перестановки истории и, возможно, даже ценили ее, если педагог Квинтилиан советовал:

Ибо хотя для лучшего изъяснения мыслей полезно заставлять детей повторять слышанное и излагать в превращенном порядке, взяв то одно место, то другое; но это делать надобно только с малолетними, когда еще они к другому чему не способны и когда начинают лишь связывать вещи со словами.

Квинтилиан. Риторические наставления. Книга II. Глава IV. 15 (перевод А. Никольского)