Обреченные пылать

В детстве у меня не было той игрушки, которой я не могла бы поделиться с братьями или сёстрами, как и у них не было ничего из того, что они хотели бы спрятать от остальных детей в личном шкафчике. Даже не смотря на порой ошеломляющие шалости Энтони, мы все и всегда держались вместе, словно прутики, связанные в один веник. Мы без повода искренне любили друг друга и даже не подозревали о том, что отношения между нами могут быть иными.

Сейчас я понимаю, что любовь родителей тогда и делала из нашей семьи один единый организм. И сердцем этого организма была мама – сильная женщина, наделяющая силой своего мужа и детей, рождённых от него. Сколько её помню, она каждое утро просыпалась в пять часов, чтобы уделить время себе прежде, чем проснётся её огромное семейство, каждого члена которого необходимо будет накормить свежим завтраком. Три раза в неделю она бегала не меньше тысячи метров за утро, два раза в неделю занималась гимнастикой или йогой, ежедневно уделяя время для дыхательных упражнений. Отчасти именно поэтому она всегда оставалась стройной красавицей, хотя и родила шестерых детей, а отчасти, конечно же, из-за завидных генетических данных – куда же без них в нашей семье.

По утрам мы ели лучшие завтраки, приготовленные мамой в соавторстве с бабушкой: маффины из киноа, рататуй, запеченный с яйцом, овсянка с тыквой, фруктовый суп, парфе из гранолы… В течении недели не было ни единого повторяющегося завтрака – каждый раз что-то новенькое. Как же я обожала эти завтраки! Наверное ни один ребёнок не обожал принятие пищи с утра пораньше так, как я.

А ещё были сказки. Но не те обычные сказки, которые рассказывал нам перед сном отец, вроде “Волшебника из страны Оз” и “Повести о кролике Питере”. Мама рассказывала нам “особенные” сказки, меняя их сюжет под свой лад. Так волк из “Красной Шапочки” не был зарублен лесником, а раскаялся и стал жить вместе с бабушкой в лесной избушке, а охотник из “Белоснежки” не убивал медведя и не приносил его сердце мачехе, которая вовсе не была злобной ведьмой. Это были совершенно другие сказки. Если в сказках отца всё было предельно реалистично – кто-то кого-то если не травил, тогда обязательно располовинивал – то в сказках мамы абсолютно все персонажи, даже самые злые, имели свою светлую сторону.

Именно сказки родителей учили нас впервые мечтать, и эти мечты, впоследствии, и сформировали наши личности.

В детстве Энтони мечтал стать космонавтом и навсегда улететь жить на Марс, Пени хотела однажды явиться миру первооткрывателем какой-нибудь новой формы жизни, Джереми мечтал стать путешественником во времени, Хьюи жаждал отыскать Атлантиду, а я с Мишей мечтали достигнуть всемирной популярности в области музыки. И именно у меня с Мишей, в отличие от остальных детей, были все шансы обратить свои мечтания в реальность ещё до нашего совершеннолетия.

Мы с Мишей, начиная с восьми лет, считались одними из талантливейших скрипачек Великобритании в нашей возрастной категории. Мы были настолько хороши, что стены нашей спальни буквально пестрели всевозможными дипломами первых степеней, победными медалями и кубками. Десять лет назад, в июне, я получила очередное золото на национальном конкурсе юных скрипачей от десяти до тринадцати лет, второй год к ряду обставив Мишу, повторно взявшую серебро. Моя победа означала, что, уже спустя месяц, именно я буду представлять нашу страну на международном конкурсе молодых скрипачей в Токио. Двумя годами ранее Миша представляла Великобританию на международном конкурсе в Анкаре и взяла бронзу, после чего на следующий год я взяла серебро в Варшаве, и на сей раз была намерена буквально вырвать золото из рук своих заграничных соперников, но мои планы и взгляды на жизнь внезапно перекроили.

В этом году, двадцать четвёртого июля, будет ровно десять лет с момента аварии, в которой моя мама и брат Джереми погибли, и после которой Хьюи, мой брат-близнец, впал в долговременную кому, из которой не вышел по сей день. В тот день моя семья, какой я её знала большую часть своей жизни, навсегда прекратила своё существование.

Глава 19.

Наблюдая за тем, как Ирма объезжает Дариану (теперь понятно, в честь кого была названа эта кобыла), я смотрела на лес, растущий в пятистах метрах от конного клуба, и бросала взгляд на ватные облака, заполонившие собой всё небесное пространство. Ветер был несильным и одновременно неожиданно прохладным. Мне повезло, что этим утром я решила взять с собой ветровку строгого чёрного цвета, подходящую под мои классические брюки и блузку, благодаря чему мне теперь не приходилось ёжиться при каждом дуновении ветерка.

Мои распущенные волосы, накануне уложенные ловкими руками Нат в крупные локоны, в очередной раз развеял поток прохладного ветра, когда слева от меня, впритык к деревянным жердям загона, кто-то остановился. Бросив взгляд на подошедшего человека, я вдруг поняла, что на меня улыбающимся взглядом смотрит Дункан Наварро.

– Привет, – улыбаясь, произнес мужчина, протянув при этом мне свою руку. – Как твоя лодыжка?