Обретя крылья. Повесть о Павле Точисском

— Вот оно, Виргилий, революционное пробуждение масс. После Кровавого воскресенья Владимир Ильич писал, помнишь? «…революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни…» Два десятка лет назад стачка в России была редкостью, ныне вся страна всколыхнулась.

Пронзительно верещали свистки полицейских. Они суетились, пытаясь сдержать манифестантов. Придерживая сабли, бегали, бранились:

— Р-а-азайдись, канальи!

У дома губернатора охрана укрылась в подъезде, затаилась.

Запрудил народ улицу, остановился. Из филипповской булочной притащили ящики, начался митинг. На плечо Точисского легла рука Шанцера.

— Павел Варфоломеевич!

Точисский встал на импровизированную трибуну, поднял руку. Море людских голов и красные флаги. Парод подходил к филипповской булочной по Тверской из соседних улиц.

— Товарищи! — выкрикнул Павел, и головы повернулись к нему. — Манифест — первая уступка царя. Мы вырвали ее силой. Но это еще не победа…

Точисский говорил народу о том, что нельзя верить самодержавию. Царь расстрелял мирную демонстрацию рабочих 9 января, в тюрьмах и на каторге гноят тех, кто не желает мириться с самодержавием. У рабочего класса нет надежды на лучшую жизнь, пока в России существует царь.

— Пора, настала пора свергнуть вековые устои самодержавия! — закончил Павел.

И тут же зазвучал голос Марата:

— Российский пролетариат ведет политическую борьбу за свободу, за счастье, за лучшую жизнь! Трудящийся народ должен быть хозяином в стране. Но враги не уступят власть без жестокого сопротивления. У них армия и полиция… Большевики за вооруженное восстание!

Тверская потонула в криках:

— Долой самодержавие!

— Да здравствует революция!

— Да здравствует республика!

Но вот чей-то резкий выкрик:

— Казаки!

Горяча коней, они наметом вынеслись на Тверскую.

— Принять в нагайки! — раздался зычный голос сотника.

С крыши филипповской булочной посыпался град камней. Натянув поводья, казаки развернулись, ускакали.

Им на смену выступили солдаты. Они шли под барабанный бой легко, как на параде. Взмахнул офицер палашом — и солдаты перестроились в цепи, закрыли улицу. По команде винтовки упали на руку. Первый залп, второй…

Ответно защелкали наганы дружинников. Боевики отходили, прикрывая манифестантов. Тверская очистилась от народа. Забаррикадировавшихся в булочной пекарей взяли приступом солдаты и полицейские.

Народ растекался по переулкам, Точисский и Шанцер оказались на Арбате.

— А ведь отходят-то без паники, — заметил Шанцер, — без страха перед оружием.

— Сегодня и народ имеет оружие.

— Рабочие нам верят и знают: завтра — новая манифестация, а послезавтра — к оружию!..

Листовка московских большевиков призывала в те дни: «От стачки к стачке, от стачки к вооруженному восстанию, от восстания к победе — таков наш путь, путь рабочего класса!»

Московский комитет обратился к народу с призывом ответить на кровавые злодеяния оружием.

Во многих городах России возникали новые органы власти пролетариата — Советы рабочих депутатов. В конце ноября образовался Московский Совет…

В эти дни Точисский приходил домой поздно, засыпал за полночь, с тем чтобы встать с первыми проблесками рассвета.

По поручению МК Павел часто выступал на заводах, шел к печатникам. Стремительно развивающиеся события оттягивали проведение собрания технических служащих. Наконец выбрали время. Точисский написал обращение к техникам Москвы, отпечатал его в типографии Кушнерева. Профессиональный союз, писал Павел, защищает интересы трудящихся от беззакония и самоуправства…

Виргилий, прочитав обращение, отчеркнул строки, где речь шла о том, что работа союза должна строиться в тесном контакте с социал-демократической рабочей партией. Подняв глаза, спросил:

— Павел, очень важно, чтобы не истолковали это превратно, как желание диктовать союзу нашу волю.

Точисский возразил решительно:

— Профсоюз иным, кроме как социал-демократического направления, не мыслю.

Они разговаривали в здании Высших женских курсов, на углу Поварской и Мерзляковского переулка.

— Сегодняшним вечером я должен повстречаться с фабрикантом Николаем Шмитом, — сказал Шанцер.

— С поставщиком двора его императорского величества, чья фабрика на Пресне? — удивился Точисский.

— Именно. Однако по просьбе рабочих завода Гужона я выступаю у них на митинге и не успеваю к Шмиту. Как видите, обстоятельства заставляют меня обратиться к вам. Вы должны пойти на встречу. Вопрос весьма важный, Шмит оказывает нам финансовую поддержку.

— Шмит? Нам?

— Именно, — опять и уже весело сказал Виргилий. — Шмит вручит вам пакет с деньгами. Они предназначены для оплаты транспорта с оружием. О вас Шмит наслышан из моих рассказов, однако надо назвать пароль: «Марат здоров, кланяется вам».