Читаем Обретя крылья. Повесть о Павле Точисском полностью

Дойдя до угла Поварской и Мерзляковского переулка, Точисский еще раз осмотрелся и, только убедившись, что не ведет за собой хвоста, вошел в помещение.

В классе Высших женских курсов холодно, гул голосов. Павел Варфоломеевич увидел свободное место рядом с Васильевым-Южиным, направился к нему. Михаил Иванович нравился Точисскому своей решительностью, в нем уже с первого знакомства угадывался человек волевой, смелый. Несмотря на молодость, за плечами Южина большая революционная работа в Баку и причерноморских городах. Он был близок к Ленину, выполнял его задания.

Приехав в Москву, Южин принял участие в октябрьской стачке студентов университета.

В штабе Московского комитета Васильев-Южин взял на себя агитационную и пропагандистскую работу.

— Здравствуйте, Павел Варфоломеевич, — обрадовался; Точисскому Южин. — Какие новости?

— Удалось провести собрание корпорации техников, поддержали решения Третьего съезда.

Тут из-за стола президиума поднялся Шанцер, призвал к тишине,

Михаил Иванович поправил пенсне, шепнул Точисскому:

— Сейчас Марат даст мне слово. У нас важное событие: удалось наладить производство бомб. И где бы? Вы никогда не догадаетесь. Мастерская здесь, в подвале Высших женских курсов. После заседания надо разнести бомбы по квартирам. Часть переправлена к Алексею Максимовичу.

— Может, не стоило, а, Михаил Иванович? Неужели нельзя обойтись без Горького? Нас сотни тысяч, а пролетарский писатель один.

Васильев-Южин, осанистый, лоб высокий, открытый, посмотрел на Точисского:

— Да ведь с ним не сладить. Марат вам расскажет, как Горький настойчиво требовал, чтобы бомбы хранились у него. «Если не принесете, заявлюсь сам», — пригрозил Алексей Максимович.

— Товарищи! — снова постучав по столу, сказал Шанцер. — Московский комитет готов доложить вам о состоянии боевых дружин и их вооружении.

Южин вышел к столу неторопливо, уверенно принялся рассказывать о численности дружинников по заводам и фабрикам, сколько оружия имеется у рабочих. Из доклада получалось: в Москве около двух тысяч вооруженных дружинников…

Домой Точисский вернулся в полночь. Вместе с Сашей долго думали, где оборудовать тайник для бомб. Решили — под детской кроваткой. Хоть и опасно, а чтоб полицию обмануть, на случай обыска лучшего места не сыскать.


Филер, не проявивший наблюдательности или неоднократно упускавший подозреваемого при слежке, лишался наградных, он аттестовался как агент без служебного рвения и в сыскной иерархии не мог рассчитывать на повышение.

Вот почему подполковник Терещенко, прочитав очередной донос одного из осведомителей, был раздражен. Агент писал, что в Введенском народном доме имело место собрание корпорации техников Москвы, на котором присутствовало более ста человек.

На митинге выступал неизвестный социал-демократ интеллигентного вида, лет сорока, с бородой и в очках. Он призывал профсоюз техников поддерживать резолюции Третьего съезда РСДРП и всеобщую стачку городских пролетариев.

Установить фамилию или хотя бы кличку выступавшего филеру не удалось. Попытка выследить местожительство оратора окончилась также неудачно.

Насупив брови, подполковник на полях доноса вывел жирно: «С таковой внешностью каждый двадцатый в Москве может быть заподозрен в принадлежности к партии социал-демократов». Он и не подумал, что организатор собрания техников Москвы — старый знакомый подполковника Терещенко Павел Варфоломеевич Точисский…


— Убили Баумана, Грача убили!

Черное известие облетело Москву, потрясло пролетариат. Совсем недавно Баумана выпустили из Таганской тюрьмы, и теперь, когда революция в разгаре, Николай Эрнестович погиб от подлой руки черносотенца…

Чуть свет Точисский вместе с Сашей отправились к Техническому училищу. Непогодилось, ветер и снежная пороша секли в лицо. Но народ шел и шел. И чем ближе подходили Точисские к училищу, тем делалось многолюднее.

— Неужели все они на похороны? — спросила Саша. — Там, в училище, и места не хватит.

Павел не ответил жене, он думал о своем, С Бауманом близко так и не удалось познакомиться. Аким Сергеев рассказывал о Баумане: он был агент «Искры» и революционер-профессионал, смелый, умный. Его не пугали тюрьмы и самые суровые приговоры суда…

Уже у самого училища вдруг тревожно и печально взревели фабрично-заводские гудки. Гул сделался мощный, грозный и разом смолк.

Двор Технического, ближайшие улицы заполнил народ. Издали Точисский увидел Шанцера, он стоял на крыльце. Пробиться к Марату было невозможно, рабочие сбились плотной стеной, слушали Шанцера. До Павла долетели обрывочные фразы:

— …Возможны провокации… обеспечить порядок… охрана за боевиками…

Толпа раздалась, и по широкому проходу поплыл накрытый алым полотнищем гроб. А над гробом, над людским разливом возникло торжественно и скорбно:

Вы жертвою пали в борьбе роковой

Любви беззаветной к народу…


Перейти на страницу:

Все книги серии Пламенные революционеры

Последний день жизни. Повесть об Эжене Варлене
Последний день жизни. Повесть об Эжене Варлене

Перу Арсения Рутько принадлежат книги, посвященные революционерам и революционной борьбе. Это — «Пленительная звезда», «И жизнью и смертью», «Детство на Волге», «У зеленой колыбели», «Оплачена многаю кровью…» Тешам современности посвящены его романы «Бессмертная земля», «Есть море синее», «Сквозь сердце», «Светлый плен».Наталья Туманова — историк по образованию, журналист и прозаик. Ее книги адресованы детям и юношеству: «Не отдавайте им друзей», «Родимое пятно», «Счастливого льда, девочки», «Давно в Цагвери». В 1981 году в серии «Пламенные революционеры» вышла пх совместная книга «Ничего для себя» о Луизе Мишель.Повесть «Последний день жизни» рассказывает об Эжене Варлене, французском рабочем переплетчике, деятеле Парижской Коммуны.

Арсений Иванович Рутько , Наталья Львовна Туманова

Историческая проза

Похожие книги