Обыкновенные люди

Вспомнив вкус, решила сделать еще один глоток. Прислонила нагретую керамику к губам.

Не льется.

Она с надеждой посмотрела в опустевшую кружку. Странно, но в ней она уже видела утреннее кофе.

– Надеюсь, завтра кофе не подведет.

Сегодня

– Сегодня, – сказала очередная «я», когда позднее лето перешло в раннюю осень, и детей на детской площадке стало меньше. А «сегодня» и вообще не было.

Облака заплелись в косы. Затем переплелись и разлетелись. Каждая коса по своим делам, а когда вернулась с кофе, кто-то уже причесал пушистые локоны, оставив фиолетовые следы от расчески.

– И мне бы тоже причесаться не помешало, – промычала Саша, у которой и торчало и свисало одновременно.

Но что-то все-таки мешало. И расчёска избегала пальцев, а пальцы расчёски.

Изучая с балкона опустевшие горки и «паутинку», Саша пришла к выводу, что площадке не к лицу без детей, так что она вызвалась исправить это одинокое недоразумение.

– Так-то лучше, – убедилась она, качаясь на качельке.

Качелька скрипнула.

– Ты уж извини. Сегодня я за них.

Саша представляла, что ноги её парят. А еще вспомнила одну из просроченных «я», которая могла, раскачавшись, своими ногами коснуться солнца в самом его зените (пока оно еще не вернулось в свою квартирку для ночного отдыха). Когда же это было? Когда-то, когда тепло. Она все пыталась достать новыми удлиненными ногами рекордной отметки маленькой коротконогой «я», но никак не могла дотянуться. Видно, длина ног решает еще не всё.

Чувствуя это движение, увлеклась. Хотела покачаться пять минут, а качалась все тридцать. В последний день она хотела выжать всё из последней качели, но когда её укачало, закончила попытки соединиться ногами с ногами. И соединилась ногами с газоном.

– Отстой, – она уже и забыла, что так бывает. Вспомнила другую просроченную «я», которая много лет назад, отдыхая на море, пришла в парк аттракционов и, зачем-то послушав подругу и не послушав себя, решилась на ту вертящуюся центрифугу, от одного вида которой желудок просится в полет. Всё в точности как в тот раз, когда бегом бросилась от остановившейся карусели, затыкая ладонью рот. То же чувство невесомой легкости внутренностей, и во рту тот самый привкус, точно и не было никаких лет и зубной пасты. А перед глазами зеленый газон, на который освобождается то ли «Марс», то ли «Сникерс».

Когда координация вернулась и тошнить почти перестало, она, прощелкав все пальцы, как пианино, уставилась перед собой на свою последнюю цель.

Впереди высокие дома и тоненькая полосочка асфальта, точно ковер с машинками. Похожий ковер одна из просроченных «я» видела у кого-то в детской комнате. Попробовала вспомнить фамилию того худенького одноклассника, а вместо этого вспомнила бутерброды с колбасой, которые приносила его мама.

– Я же сказала сегодня. Значит, сегодня, – напомнила она просроченной колбасной «я» о необходимости вернуть ей сегодняшней и последней контроль над телом.

Но та вредина противилась. Прописала вредине невидимый щелбан.

И когда 8-летнее «я» прошло, 29-летнее подошло к красному кирпичному дому, где ночевало солнце.

А оно, ругаясь, скатилось с кровати.

Саша представила эту картину и почему-то улыбнулась. Это, наверное, из-за качели – так и не дотянулась до своих ног в детстве. Зато дотянулась до рвотной центрифуги.

– Ну, тогда вперед, – щелкнула она пальцами.

Средний всегда шел хорошо, а вот указательный с сопротивлением. Сморщилась, попытавшись додавить до необходимого щелчка, с оттяжечкой. Не получилось. Зато безымянный не подвел. Так сочно, что даже до мурашек.

Впрочем, сразу же обнаружились некоторые проблемы.

– Какой же там может быть номер? – Саша обошла дом по кругу, считая окна. – Так, это, наверное, по четыре квартиры на этаж, а следовательно, на двенадцатом этаже должна быть… – немного подзависла она. Считала она хорошо только чужие деньги, но не этажи.

– Ладно. Пускай будет 31, – набрала на домофоне и затаила дыхание.

– Кто там? – и ожидаемый и почему-то внезапно неожиданный голос.

Саша сморщилась как печеное яблоко. В её план этого не входило. Сама не поняла, на что рассчитывала (социальные взаимодействия – отстой).

– Эээ… я хотела узнать номер квартиры на двенадцатом этаже.

– Я тебе что, справочное бюро или лифтер? – проревел голос.

– Нет, я просто… – растерянно замямлила Саша.

– Она просто… просто иди куда шла, – закончил разговор голос.

– Извините, – закончила после голоса.

– Вот же отстой! – обиженно топнула Саша. – И как же мне теперь туда? Ладно-ладно. Гори себе на здоровье, пока можешь, – бросила она в горящее окно.

Решила сесть в засаду, а села на лавочку возле двери на случай, когда и если кто-нибудь зайдет или выйдет.

– Ничего-ничего, – коварно улыбалась она (для полного образа киношного следильщика не хватало только обязательной газеты для маскировки). – Я подожду немного. Столько лет ждала, подожду еще пару часов. Только вот ступни сопрели и щиколотки тааак чешутся, – скривилась, пытаясь залезть под носки, чтобы поскрести вредную кожу ногтями.