Обыкновенные люди

А Саша скатилась назад и села, согнув дрожащие колени. – Так близко… – восстанавливая дыхание, она поочередно хрустнула всеми десятью пальцами, чувствуя, как один за одним отзываются действительные нервы. Это доказывало, что эти пальцы все еще её (пускай даже немного общественные) и что она все еще здесь, а не изменилась в последний раз. Такое себе Свидетельство о ней. Один из пальцев вдруг воспротивился – ну же! – удвоила усилия. Хотела прощелкать все до выхода, но опять покосилась на окно.

Не хотела же. Специально избегала.

– Вот же отстой, – каркнула она. – На самом интересном…

Глаза вцепились в старенькую раму, в которой плясал бессовестный огонек. За свои 29 лет и два паспорта Саша так и не узнала, зачем и для кого горит это невыносимо постоянное окно. И хоть жизнь – это отстойная очередь из отстоя, как-то обидно выйти, так и не узнав, скатывается солнце с кровати или все-таки нет. Ведь после выхода обратного входа уже не будет. Саша поставила сегодняшнюю банку в ряд из других и разочарованно вернулась в квартиру.

Уже на застекленном балконе, она открыла очередную баночку с пивом. Изучала красный кирпичный дом, который с каждой минутой терял свою краску, уступая неизменности окна.

– Ладно. Так и быть. Убедило, – сказала она окну. – Сначала узнаю, а потом уступлю тебе свое место. У тебя шансов побольше моих, ты-то почти не изменился с тех пор. А я… в общем, я долго стояла, может хоть ты достоишь.

– Расскажешь потом, что же там в конце очереди.

Опять это окно

«Я обязательно Туда попаду», – проснулась с этой мыслью и поставила себе последнюю задачу.

В самом деле сколько можно тянуть – очередной месяц прошел, как и очередное настроение, даже волосы немного отросли, а желания продолжать не прибавилось.

В холодильнике опять испортилось молоко, а в очереди добавилось еще две или три бабушки.

– Надеюсь, тот сахар стоит того, чтобы за ним стоять. Хотя какая разница, я же все равно не узнаю, да? – прикусила искусанную губу и проглотила кусочек кожи. – Вот же отстой.

Оставив на расческе волосы и остатки настроения, она сварила кофе (это единственное, что хорошо у нее получалось) и вышла на балкон. Всегда так делала. Начинала день с окна. Каждый раз проверяла его, точно хотела подловить на случайной ошибке. Тогда бы она выкрикнула, показав пальцем: «Ага! Попался! Сегодня выключен!» Но, нет. Свет единственно горел. И сегодня тоже. Впрочем, как всегда. Чего еще ожидать от самого стандартного окна? Вместе с Вселенной же установили.

– Чего уставилось? – проворчала она. – Издеваешься, да? Думаешь, раз я смотрю, значит, мне не все равно? Так вот знай! Мне все равно. Абсолютно.

Сделала смачный глоток, ощутив то, ради чего просыпается по утрам. Саша не знала, есть ли у нейронов человеческого мозга вкусовые сосочки, но у ее нейронов они точно были. От одного запаха ей хотелось пить и пить.

Но глаза сами выглянули из-под кружки – оно точно издевается. Это дурацкое окно.

– И ничего я на тебя не смотрю… – обиженно пробурлила она, наполнив щеки, как хомячок. – И вообще, это ты на меня смотришь! Пялишься изо дня в день, а я… я только смотрю в ответ, вот и все, так что не надумывай там себе лишнего.

Саша, конечно, не знала, о чем думает окно, но о чем бы оно ни думало, оно явно было с ней не согласно. Настолько несогласно, что нагло продолжало светить. Всосав кофе, она поставила на подоконник кружку с надписью «Evanescence»

и, облизнув кофейные губы, уставилась на старенькую раму.

– Нет, ну вот же отстой… и  почему мне так интересно… – промычала она, проведя ладонью по лицу, точно стирая с лица то надменное окно. – Как маленькая… в самом деле…

У самого подбородка она выдохнула в ладонь, наполнив нос пропахшей кофе кожей. Ей всегда нравилось это сочетание. Было в нем что-то. Терпкое, немного грубоватое, но естественное. Взяла кружку и, сделав новый хищный глоток, чуть не подавилась, а потом бросила взгляд на одноподъездную двенадцатиэтажку, торчащую из асфальта, как свеча из торта.

– Думаешь я не сделаю этого, да? Думаешь, это из-за тебя? Да что ты там о себе возомнило? – не выдержала Саша. – Вот сейчас возьму и сделаю. Вот прямо назло! Вот увидишь! Смотри! – сделав последний жадный глоток, она в одной пижаме вышла на крышу. Облизнула губы – на них все еще вкус кожи и кофе.

***

– Ладно-ладно, признаю. Опять меня уделало, – вздохнула, войдя на балкон. – И чем я тебя заслужила? Каждый раз весь настрой портишь…

Вспомнив ряд из одинаковых банок, Саша залезла пальцами в волосы и прорядила их, оставляя дорожки. Чувствовала себя полной дурой. Даже как-то неловко перед окном.

А окно торжествовало, точно говорило: «Я так и знало».

Показала ему средний палец.

– Отвали… я просто кофе еще не допила. Так что дело не в тебе, – втянула губами плотную горечь. – Вкусное кофе. Ради кофе с утра еще денек и постоять можно.

Окно недоверчиво светило, точно усмехалось.

– Ничего. Ничего. Я сотру этот дурацкий свет с твоей улыбки, – cкривилась Саша.

– Я обязательно выключу этот твой дурацкий свет.