Очень мелкий бес

Они же в это время вели чрезвычайно странный разговор. Когда Людочка, твердо решившая вывести Каляева на чистую воду, потребовала отчета в содеянном, он не нашелся с ответом. Людочка истолковала его замешательство по-своему — оно укладывалось в ее понимание происходящего: ревнивец Каляев, сам принародно открывшийся, что пытается за ней ухаживать, отправил ни в чем не повинного поэта куда Макар телят не гонял и не хочет в этом признаваться.

Людочка, ко всем своим прочим достоинствам, была девушка добрая; она решила, что уговорит Каляева вернуть Вадима обратно. Но для этого необходимо было завоевать доверие Каляева. Впрочем, как мы помним, доверие Каляева нужно было ей и по другим, менее альтруистическим соображениям: события прошедших суток укрепили Людочку в желании стать реципиенткой. Что же до его ухаживаний, то они ей льстили, но, если честно, Каляев был не в Людочкином вкусе — не всегда понятно говорил.

— Я не видел Вадима со вчерашнего вечера, — в десятый, пожалуй, раз повторил Каляев. — Я как-то упустил вчера момент, когда он ушел...

— Он и этот... Ваня... провожали меня. — Людочка усмехнулась, показывая, что говорит это лишь для того, чтобы помочь Каляеву сказать самое важное. — А потом было уже поздно, и пришлось оставить их ночевать. Вадим всю ночь читал свои стихи... Андрей, ну зачем вы ходите вокруг да около? Мне кажется... допустим, что мне кажется, хотя я уверена, что вы прекрасно понимаете, к чему я веду разговор.

— К чему? — как эхо, откликнулся Каляев.

— А к тому, что Вадим исчез с вашей помощью... Ладно уж, если вы хотите и дальше изображать непонимание... Он вышел на балкон и пропал!

— Как... пропал? — У Каляева сел голос.

— Полностью. Был человек на балконе, и нет его. И под балконом нет. Нигде. Испарился. Как Виктор Васильевич! — Людочка указала на пустое кресло у игоряиновского стола. — Сидел, тюкал на компьютере и — фьюить!

Свист у Людочки вышел вполне натурально.

— Да... — сказал Каляев, думая о том, что в отношении Портулака подтвердились худшие предположения. — И ты полагаешь, что в этом виноват я?

— Ну, не я же! — Людочка поджала губки, всем своим видом демонстрируя, что ей прямо-таки неудобно смотреть, как он изворачивается, не желая признавать очевидное. — Ка-ли-ман-тан, — сказала она нараспев.

Услышав  название  далекого  индонезийского  острова,  Каляев  вспомнил:  что-то  он нес вчера этакое, когда с Игоряиновым еще ничего не было ясно.

— Да, Калимантан, — повторил он. — Калимантан, Борнео и Сулавеси... Мне надо позвонить. — Он набрал номер Кирбятьевой и услышал хриплый голос автоответчика. — Слушай, автоответчик, — сказал Каляев. — Передай Марине Ожерельевой-Кирбятьевой, что звонил Андрей Каляев. Я нахожусь в издательстве «Проза*. Если будут новости насчет Эдика, пусть звонит сюда. Здешний телефон... Какой здесь у вас теле­фон? — спросил он Людочку.

— Так вы же звонили сюда Игоряинову, — ответила вредная Людочка, вместо того чтобы назвать номер.

— Не помню я! — нервно, по-любимовски, сказал Каляев. — Ну давай же скорее, я с автоответчиком говорю!

—  Ничего, он железный, он подождет, — несколько уже переигрывая, продолжала Людочка.

Каляев в сердцах бросил трубку и от волнения перешел на «вы»:

— Люда, послушайте, мне не до шуток. Положение серьезное. Игоряинов исчез, Вадим исчез, и, боюсь, этим не кончится. Если вы считаете, что я в чем-то виноват, то вы не правы. Я ни при чем, а если и могу стать при чем, то только в качестве жертвы. Насчет Калимантана я шутил, и жаль, что вы этого не поняли, но действительность выглядит не менее загадочно. И я прошу вас, Люда... я прошу вас... — Каляев запнулся, не зная, в сущности, чего он просит. — Я прошу не мешать мне ни плоскими шутками, ни бабскими подозрениями.

Последняя фраза Каляева все испортила и заслонила от Людочки смысл сказанного.

— Вы можете считать меня дурой, — сказала она тоном, по которому следовало сделать вывод, что она вовсе не дура, а как раз наоборот. — Вы можете считать меня полной дурой. Но вы вряд ли посмеете отрицать, что мы теперь, особенно после происшедшего с Вадимом, связаны... вместе.

— Не посмею.

—  Я не напрашиваюсь, — Людочка встала так, чтобы Каляев видел ее в наиболее выигрышном ракурсе, — но, по-моему, я могу рассчитывать на ваше доверие...

Она не договорила, потому что в комнату вошел Верховский.

— Я не помешал вам, молодые люди? — спросил он почему-то с еврейским акцентом.

— Помешали, — грубо ответила Людочка.

— Тогда я ухожу, — сказал Гай Валентинович, но не ушел, а уселся на стул возле поверженной двери, достал сигарету и задал новый вопрос: — Людочка, дорогая, что у нас происходит? Олег Мартынович позвал Вятича и Куланова, а сейчас я проходил мимо его двери и услышал, как он звонит юристу.

—  Спросите самого Олега Мартыновича, — посоветовала Людочка. — И вот что! Извините, но у нас важный разговор тет-а-тет!..

—   Ну  что  ж,  дело  молодое,—  обиженно  сказал  Верховский,  поднимаясь.—  Не хотите? — протянул он пачку сигарет Каляеву.