Очерки Лондона

Для примра заглянемъ хоть въ одинъ домъ. Вотъ этотъ лавочникъ, занимающійся продажею по части печенья, или по части горючихъ матеріяловъ, или по другой какой нибудь части, которая требуетъ для ежедневнаго оборота отъ полутора до двухъ шиллинговъ, проживаетъ со всмъ своимъ семействомъ въ самой лавк и въ задней маленькой комнатк. Въ задней половин кухни живетъ ирландскій поденщикъ съ семействомъ, а въ передней — какой нибудь разнощикъ, также съ семействомъ. Въ передней половин перваго яруса живетъ другой мужчина съ женой и семействомъ, а въ задней подовин, - "молодая женщина, которая занимается тамбурной работой и одвается весьма джентильно, которая часто говоритъ о своей подруг изъ знатной фамиліи и терпть не можетъ вульгарностей." Второй этажъ и его обитателей можно назвать вторымъ изданіемъ перваго, разв только на исключеніемъ джентльмена оборванца, занимающаго чердачекъ. Этотъ джентльменъ каждое утро получаетъ полъ-кружки кофе изъ ближайшей кофейной, которая помщается въ крошечной конурк, и надъ каминомъ которой, въ деревянной рамочк, красуется надпись, учтиво предлагающая постителямъ, "для избжанія недоразумній, деньги за требуемые предметы платить предварительно". Джентльменъ-оборванецъ служитъ для здшняго квартала весьма загадочнымъ предметомъ. Но такъ какъ онъ ведетъ затворническую жизнь и на исключеніемъ полъ-кружки кофе и пенсовой булки покупаетъ иногда перья и чернила, то немудрено, что онъ прослылъ за сочинителя. У Семи Угловъ распространились даже слухи, что онъ пишетъ поэмы для мистера Варрена.

Если кому нибудь придется проходить мимо Семи Угловъ въ лтній знойный вечеръ и видть, какъ дружелюбно разговариваютъ женщины, то невольнымъ образомъ подумаетъ, что это согласіе между ними никогда не нарушается, и что обитатели Семи Угловъ могли бы служить прекраснымъ примромъ для другихъ. Но, увы! мы по опыту знаемъ наврное, что лавочникъ какъ нельзя хуже обходится со своимъ семействомъ, что разнощикъ — онъ же большой мастеръ выколачивать пыль изъ ковровъ — часто обращаетъ свое искусство на жену. Переднія жильцы перваго этажа находятся въ непримиримой вражд съ передними жильцами второго этажа, за то, что послдніе имютъ обыкновеніе заводить танцы въ то время, когда первые ложатся спать. Жильцы второго этажа ссорятся изъ за дтей съ обитателями кухни. Ирландскій поденьщикъ каждый вечеръ возвращается домой въ нетрезвомъ вид и нападаетъ ршительно на всхъ. Короче сказать, между всми этажами существуетъ непрерывная вражда; даже самые подвалы принимаютъ въ ней живйшее участіе. Мистриссъ А. колотитъ ребенка мистриссъ Б. за то, что онъ длаетъ гримасы. Мистриссъ Б. обливаетъ холодной водой ребенка мистриссъ А. зато, что онъ употребляетъ неприличныя выраженія. Мужья вступаются: длается общая ссора, слдствіемъ которой бываетъ драка, а результатомъ — полицейскій чиновникъ.

VI. РАЗМЫШЛЕНІЯ НА УЛИЦ МОНМАУТЪ

Мы всегда питали въ душ особенную привязанность къ улиц Монмаутъ, какъ къ самому врному и самому главному складочному мсту поношеннаго платья. Улица Монмаутъ почтенна по своей древности и вполн заслуживаетъ уваженіе на пользу, которую она приноситъ. Улицы Голивелъ мы не жалуемъ; а рыжихъ евреевъ, которые насильно тащатъ васъ въ свои грязныя жилища и противъ всякаго съ вашей стороны желанія навязываютъ вамъ платье, мы просто презираемъ.

Обитатели улицы Монмаутъ весьма много отличаются отъ прочихъ классовъ лондонскаго народонаселенія. Это — мирное и отшельническое племя, которое заключаетъ себя по бо льшей части въ глубокихъ подвалахъ или въ темныхъ заднихъ комнаткахъ, и которое очень рдко показывается на Божій свтъ, — разв только подъ сумерки прохладнаго лтняго вечера. Тогда они выходятъ на улицу, выносятъ съ собой стулья, располагаются на тротуар, курятъ трубки, любуются дтскими играми. Выраженіе ихъ лицъ носитъ задумчивый, угрюмый отпечатокъ — врный признакъ приверженности къ торговымъ предпріятіямъ. Жилища ихъ отличаются той небрежностью къ украшенію и комфорту, которое такъ обыкновенно между людьми, постоянно преданными глубокимъ размышленіямъ и кабинетнымъ занятіямъ.

Мы не безъ основанія намекнули на древность вашего любимаго мста. "Позументный кафтанъ съ улицы Монмаутъ" — служило поговоркой лтъ сто тому назадъ; но мы находимъ, что улица Монмаутъ и въ настоящее время все та же самая. Правда, хотя великолпные, съ длинными полами, позументные кафтаны уступили свое мсто лоцманскимъ пальто съ деревянными пуговицами; хота шитые узорами камзолы съ огромными фалдами и замнились двухъ бортными жилетами съ откидными воротниками; хотя треугольная форма шляпъ перемнилась на круглую, но вдь эта перемни касается одного только времени. На улицу Монмаутъ она не сдлала никакого вліянія; улица Монмаутъ осталась та же самая. При всхъ возможныхъ переворотахъ и измненіяхъ, улица Монмаутъ постоянно оставалась кладбищемъ переходчивой моды, и этимъ кладбищемъ, судя по всмъ признакамъ, она останется до тхъ поръ, пока мода не будетъ боле нуждаться въ подобномъ мст.