Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

В конце апреля 1604 года Самозванец явился из Кракова в Самбор, определив свои отношения к королю Сигизмунду и папскому престолу. Для него открылась возможность гласно готовиться к походу на Москву. Он вербовал войска и подготовлял через своих агентов умы погранично­го населения к восстанию против Бориса за истинного царевича. Его грамоты - "прелестные письма", как их тогда называли, - давно уже рас­пространялись в Московском государстве, несмотря на пограничные строгости. Литовские люди провозили их через границу в мешках с хле­бом, прятали в лодках, "листы тайные ношивали" и те московские люди, которые часто "хоживали" через границу скрытым образом. Сношения самборского претендента с московскими областями привлекали к нему выходцев из Московского государства. По одному известию, около Са­мозванца еще до похода его на Бориса было уже до 200 московских лю­дей, которые съехались к нему "из розных городов". Посылал Самозва­нец и на Дон извещать о себе казаков, есть указание, что с такою целью ездил, между прочим, некто Свирский, действительно служивший Само­званцу, как мы знаем из переписки последнего с Мнишком. От казаков с Дона пришли к Самозванцу сначал ходоки и застали его еще в Кракове, затем в самом начале его похода вблизи Львова и Самбора к нему яви­лось казацкое посольство и привело к Самозванцу посланного Борисом на Дон дворянина Петра Хрущева. Насчитывая в своих рядах до 10 тыс. человек, казаки обещали присоединиться к Самозванцу всею массою. Часть их, тысячи две, встретила Самозванца еще на правом берегу Днеп­ра, остальные как увидим ниже, образовали особый отряд, действовав­ший восточнее остальных войск Самозванца. Московские выходцы и донские казаки составляли одну и притом, с военной точки зрения, не лучшую часть маленькой армии претендента. Другая часть представляла собою небольшой, немногим больше тысячи человек, отряд польской шляхетской конницы, навербованной Мнишками вопреки предостере­жениям Замойского. Эта конница имела правильное устройство, дели­лась на роты и находилась под командою избранных "рыцарством" гет­мана и полковников. Наконец, Самозванец имел полное основание рас­считывать на помощь и со стороны запорожского казачества: действи­тельно, большой отряд запорожцев пришел в его лагерь уже значитель­но позже начала кампании.

Как видно, Самозванец составлял свое войско с такою же неразборчи­востью, с какою искал и выбирал личных покровителей и помощников. Коренной московский человек и рядом с ним шляхтич, презиравший вся­кую "москву", казак, ушедший от московских порядков, и с ним рядом служилый москвич, представлявший опору этих самых порядков (auli- cus, по выражению Самозванца), щепетильный "рыцарь", исполненный воинской чести, со всеми условностями его времени и среды, и с ним ря­дом не признающий никаких условностей казак, ищущий одной добычи ("sie lupem zbogacic", как писал Борта), - вот кто стал за Самозванца под одно знамя и одну команду. Такой состав войска не сулил ему проч­ных успехов, если бы даже войско и обладало значительною численнос­тью. Но вся эта рать, по крайней мере, та ее часть, с которою перешел Днепр сам Самозванец, вряд ли превышала 3500 или 4000 человек. Не без основания поэтому, говорили в 1608 году польские послы в Москве, что вторжение Самозванца в Московское государство не было похоже на серьезное нашествие: вел Самозванец только малую горсть ("жменю") людей и начал свой поход всего на одном только пункте границы, "с од­ного только кута украйны в рубеж северский вшол"71.