Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Разрыв с Шуйскими и опала на них повлекли за собою и другие опалы и казни. Источники, говоря о лицах, которых коснулся розыск, рассказы­вают, что Шуйских выдала болтовня "без рассуду" близких к ним торго­вых людей, между прочим, известного в то время "церковного и палатно­го мастера" Федора Коня (или Конева); называется также имя казненно­го смертью Петра Тургенева; отмечается, что большинство подозревае­мых принадлежало к духовенству. Если даже признать преувеличенным слух о том, что при самом начале правления нового царя "обыкновенно ночью тайно пытали, убивали и казнили людей" и что "каждый день то там, то здесь происходили казни", все-таки нельзя не заметить, что новое царствование началось не гладко и не вполне милостиво. Все слои мос­ковского населения испытали на себе, что "великий государь" не всех одинаково жалует, как обещал, "по своему царскому милосердному обы­чаю". С другой стороны, "великий государь" слишком жаловал тех, кого Москва не любила и боялась, С ним в Москву пришли казаки и польские роты и приехали польско-литовские паны в роде князя Вшиневецкого. Весь этот народ имел претензию думать, что именно ему москвичи обя­заны восстановлением династии, а новый царь - своим престолом. Пове­дение пришлецов было надменно и грубо, нравы распущены. Москвичи оскорблялись предпочтением, которое оказывалось иноземцам, и сво­бодою, с какой держал себя в Москве чужой люд. Правда, царь Димит­рий скоро распустил свое воинство и расплатился с ним, но на смену ушедшим являлись в Москву новые выходцы искать торговых барышей или придворных милостей. Царь всегда бывал окружен чужеродными гостями и иностранною стражею. Народ, видавший приготовления к каз­ни крамольника В. Шуйского, понемногу стал думать, что это был не крамольник, в провидец и страдалец за веру и правду. Можно полагать, что вопреки уверениям иностранных современников, выхвалявших Са­мозванца, его личность и дела не приобрели особой популярности у москвичей. А весной 1606 года нашествие поляков на Москву ради сводь- бы Самозванца и Марины и вовсе отчуждило московское население от нового двора. Интересно указание в письме Бучинского к Самозванцу, в январе 1606 года, что даже такие невеликие люди, как Борша и Хрипу­нов, говорили между собою, будто на Москве уже точно дознались, что царь Димитрий не настоящий царь; подобные разговоры между москича- ми были в ходу, стало быть, еще за полгода до свержения Самозванца85.