Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Скопин умер, по наиболее вероятному показанию, 23 апреля 1610 года. Филарет прибыл в Москву в середине мая, тотчас после боя под Иосифо- вым монастырем 11 (21) мая 1610 года, когда он был пленен войсками Гр. ВалуевадСмертью Скопина, как справедливо выразился С.М. Соловь­ев, "порвана была связь русских людей с Шуйским", и олигархический круг властвовавших бояр в лице Скопина лишился своей нравственной опоры. В лице же Филарета в Москву явился влиятельный и умный враг Шуйских, уже признавший в Тушине власть Владислава и располагавший в Москве целым кругом родни и клиентов.^Впоследствии бояре говорили о Филарете, что "он был тогда в Москве самою большою властью под па­триархом, а братья его и племянники (были) бояре большие же". Потеряв Скопина, царь Василий утратил верность рязанских дворян, которые до тех пор хорошо ему служили; в князе Михаиле лишился он и посредника между его правительством и северными "мужиками", которых собрал и привел к Москве этот "страшный юноша". Без привычного и любимого руководителя земские рати теряли устойчивость своего настроения; их одушевление потухало, потому что гасла вера их в царя Василия и в его правительство, обвиненное в отравлении их любимца. Наоборот, с приез­дом Филарета получала руководителя враждебная княжатам и Шуйскому сторона некняжеского боярства. Кандидатура Владислава с ее условиями, принятая Филаретом и заявленная московскому населению задолго до па­дения Шуйских грамотами Сигизмунда, была для враждебных царю Васи­лию бояр своего рода программой: она подавала надежду на замену оли­гархии княжат определенным государственным строем, в котором для княжат не было оставлено места, но боярам вообще дана была деятель­ная роль. Таким образом с кончиною Скбпина и с появлением в Москве Филарета Шуйский проигрывал: уменьшались его шансы на поддержку тех общественных сил, которые шли за Скопиным, и увеличивались силы враждебной ему боярской стороны175.

Если бы царь Василий и его партия, близкие к нему княжата, умели ис­толковать себе роковое для них значение происходящих событий, они по­няли бы необходимость для себя держаться "заодин" против общих врагов в защиту благоприятного им правительственного порядка. Но именно со­гласия и не было между ними. В самом роде Шуйских была свара, которая достигла большой огласки и, по общему мнению современников, свела в могилу Скопина. Дяди Шуйские, по словам летописи, держали на племян­ника Скопина "мнение: и "рень" по такому случаю: в Москве узнали, что Прокопий ЛяпуноЁ, рязанский воевода, в письме к Скопину бранил "укор- ными словами" В.И. Шуйского, а самого Скопина "здороваше на царстве" еще в то время, когда тот был в Александровой слободе; Скопин, получив грамоту Ляпунова, смутился и рассердился, но не донес о ней царю Васи­лию. Выходка Ляпунова была лишь отражением того, что думалось и го­ворилось во всем войске Скопина. Поляки имели известия, что в войске, шедшем со Скопиным к Москве, звали князя Михаила "царем". Василий Шуйский получал доносы "с клятвою", что вся земля желала видеть Скопина "скипетроносцем". Когда Скопин вступил в Москву, москвичи встретили его с великою честью и благодарили за избавление Москвы. На В.И. Шуйского с братьями горячее выражение народной любви к кня­зю Михаилу произвело впечатление не в пользу Скопина: узнав, что он не донес на Ляпунова, они его подозревали в том, будто он не прочь пойти навстречу народным желаниям и принять царство. \Будем ли мы или не будем верить тому, что Скопина отравили завистливые родичи, все-таки мы не можем сомневаться в существовании крупных недоразумений и не­удовольствий между Шуйскими. Безвременная погибель князя Михаила была истолкована московским обществом как естественное последствие семейной розни. К беде Шуйских рядом с семейною рознью разгоралась и партийная - в среде олигархического кружка между Голицыными и Шуй­скими. Уже в 1609 году В.В. Голицын не скрывал своих дурных отноше­ний к царю Василию: он один изо всех бояр приехал "к дьявольскому со­вету" заговорщиков, собравшихся против Шуйского на Лобном месте. Есть данные для того, чтобы подозревать этого князя, старшего из Голи­цыных, в стремлении стать на место царя Василия и взять в свои руки ру­ководство княжатами и государством. Еще за полгода до свержения Шуй­ского, в январе 1610 года, шел определенный слух, что в Москве сущест­вовала сильная партия среди дворян и тяглого мира, желавшая воцарить Голицына вместо Шуйского, и что эта партия воздержалась от действия лишь потому, что узнала о нашествии Сигизмунда. Далее будет видно, что во дни свержения царя Василия князь В.В. Голицын держался так, как будто бы желал престола для себя. Присутствуя при этой глухой распре из-за власти, другие княжата, не имевшие претензии захватить первенство себе, были одинаково холодны и к Шуйским и к Голицыным. Они в лице князей Мстиславского и И.С. Куракина мало-помалу склонялись к мысли о том, что всего будет лучше иметь государя не из равной себе братьи, а из иноземного державного рода176.