Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Таким образом, речи патриарха Гермогена, обращенные к его пастве и призывавшие ее на подвиг, пали на земле доброй и дали плод. Население крупнейших общественных центров было уже готово встать на защиту народной самостоятельности от иноземного покушения и по первому сло­ву Гермогена рванулось к Москве с такою быстротою, какая может уди­вить наблюдателя, знакомого с обычною медлительностью массовых московских движений. Около Рождества 1610 года начал "второй Злато­уст" Гермоген свой открытый призыв к народу на Рязани и на Повол­жье, а уже 8 февраля началось движение нижегородских отрядов к Москве; 21 февраля ярославский передовой отряд, "первая посылка", вы­ступил под Москву; 28 февраля пошла и вся ярославская рать с "наря­дом", т.е. с орудиями; 3 марта Ляпунов с "нарядом" и с гуляй-городом вы­шел к Москве уже из Коломны. Во второй же половине марта к Москве подошли уже многие земские и казачьи дружины, и у стен сожженной столицы образовалось знаменитое подмосковное ополчение 1611 года.

Интересен его состав. Сообщенная в Казань из Ярославля в марте 1611 года "роспись кто из которого города пошел воевод с ратными людь­ми" дает нам такой перечень. К Москве двинулись с Рязани с Пр.П. Ляпу­новым "Рязанские городы и Сивера"; из Мурома с окольничим князем Вас. Фед. Масальским "муромцы с окольными городы"; из Нижнего-Нов- города с князем А.А. Репниным "понизовые люди"; из Суздаля и Влади­мира с Артемьем Измайловым и Просовецким "окольные городы да ка­заки волжские и черкасы"; с Вологды с Ф. Нащекиным поморских горо­дов люди; с Романова с князьями В.Р. Пронским и Ф. Козловским мурзы, татары и русские люди; из Галича П.И. Мансуров "с галицкими людь­ми"; из Костромы князь Ф.И. Волконский "с костромскими людьми". К этому перечню ярославцы прибавляли в своих грамотах, что "пошли на сход к тем же воеводам" кашинцы, бежечане и угличане и что у них самих в Ярославле собраны к походу под Москву: "ярославцы дворяне и дети боярские" с воеводою И.И. Волынским; "полный приказ пятьсот чело­век" московских стрельцов, удаленных боярским правительством из Москвы в Вологду, но оставшихся в Ярославле; казаки "старые" ярослав­ские да служилые казаки "Тимофеева приказа Шарова", пришедшие в Ярославль из Великого Новгорода вместе с астраханскими стрельцами после службы в рати М.В. Скопина; наконец, "с монастырей и с земли да­точные люди многие". В этих перечнях узнаем знакомых нам участни­ков движения 1608-1610 гг.: дворян "заречных" городов, клязьменских и заволжских мужиков, да остатки новгородских войск Скопина-Шуйского. Первые из них сидели с Шуйским в московской осаде и держали за царем Василием Рязань и Коломну; вторые прогнали тушинцев с Волги и Клязь­мы; третьи пришли на освобождение Москвы с Волхова, Меты и волж­ских верховий. Верная служба московскому правительству и вражда к Ту­шину соединяла их в одном движении в течение 1608-1610 гг. и приучила их к политической солидарности. Призыв Гермогена указал им, вместо побежденного Тушина, нового врага, и они, легко возобновив свои преж­ние сношения, скоро и согласно встали для нового подвига на защиту ис­конного государственного порядка.