Ода одуванчику

Я посвящу тебе лестниц волчки,я посвечу тебе там,сдунуло рукопись ветром, клочкис древа летят по пятам,в лестницах, как в мясорубках, кружа,я посвящу тебе нитьтой паутины, с которой душалюбит паучья дружить,лестниц волчки, или власти тычки,крик обезьян за стеной,или оркестра косые смычкимарш зарядят проливной,гостя, за маршем берущего марш,я посещу ту страну,где размололи не хуже, чем фарш,

слабую жизнь не одну,вешалок по коридору крючки,я посвечу тебе в нём,на два осколка разбившись, в зрачкинеба упавший объём,надо бумагу до дыр протереть,чтобы и лист, как листва,мог от избытка себя умереть,свет излучив существа.

«Остановка над дымной Невой…»

Остановка над дымной Невой,замерзающей, дымной,чёрный холод зимы огневой —за пустые труды мне,хищно выгнут Елагин хребет,фонари его дыбом,

за пустые труды этот бредв уши вышептан рыбам,за гранёный стакан на плавуресторана «Приморский»,за блатную его татарвув мерзкой слякоти мёрзкой,то ль нагар на сыром фитиле,то ли почва паскудна,то ли небо сидит на иглетретий век беспробудно,в порошок снеговой ли сотрутэтот город ледащийза пустой огнедышащий труд,в ту трубу вылетавший,или «нет» говори, или «да»,

Инеадой вдоль древа,чёрной сваей за стёклами льда,вбитой в грудь мою слева.

«Тому семнадцать, как хожу кругами…»

Тому семнадцать, как хожу кругамивокруг постов своих сторожевых,над реками, семнадцать берегамия лет хожу в пространствах нежилых,дыханием моим за стадиономотопленных, с футбольною землёй,раскомканной, под воздухом бездоннымвсё началось, кипящею смолойна дальних пустырях, с теней в бушлатах,с вагончиков отцепленных, томуназад семнадцать, с вечера поддатых,смурных и сократившихся до СМУ

с утра, когда, бредя с автостоянки,я согревался начатым в глухомуглу одной бытовки у жестянкис окурками спасительным стихом,продолженным в заснеженных колоннахЕлагина на шатком топчане,среди котлов, на угле раскалённых,волчат огня, в своей величинеразогнанных до высыпавшей стаишипенья на рождественском снегу,семнадцать, как губерния пустаяпошла и пишет через не могураскуренным стихом на финском фоне,над мёртвой рыбой с фосфором из глаз,в другой бытовке скуку на Гудзонеразвеявшим и конченным сейчас.

«Ранним, ранним утром бредётся…»