Одевая эпоху

В армии не хватало шинелей, а мы могли бы выпускать по двенадцать тысяч штук в день! Клемансо поблагодарил меня за доклад, но пожаловался, что в Совете министров к нему не прислушиваются, не проявляют должного уважения, не принимают его в свой круг. Он не ручался, что сумеет мне помочь, но обещал связаться по этому поводу с Мильераном. На следующий день мой интендант вдруг вспомнил обо мне:

– Как там у вас дела с шинелями?

– Все лекала готовы, ждем вашего приказа.

– Надо составить руководство. Вы знаете, как составлять письменное руководство для портных?

Нет, я не знал. В моей практике изготовления одежды я никогда не сталкивался с этим. Посетовав на мое невежество, интендант самолично написал руководство для всех портных Франции и Наварры. В этом неудобочитаемом документе было, в частности, сказано, что «петля для пуговицы на поле шинели должна находиться на линии биссектрисы угла так, чтобы ее продолжение упиралось в петлю для последней застегивающейся пуговицы переда» и т. д. Эту абракадабру разослали полковым портным во всех регионах страны, и из каждого полка пришла телеграмма, в которой сообщалось, что портные не смогли разобраться в новой инструкции. Тогда меня на собственной машине послали в Марсель, чтобы я собрал всех портных этого региона, показал им новую модель шинели и объяснил, как ее шить. Я взял с собой моих сотрудников, надеясь найти им применение и создать для них рабочие места. В Марсель я приехал утром, у Сен-Антуанских ворот нам преградила путь группа полицейских, одни были в форме, другие в штатском. Нас заставили выйти из машины и привели в ближайший комиссариат. Оттуда один из полицейских позвонил комиссару по особым делам и радостно сообщил: «Мы их взяли!» Я вздрогнул и спросил, что это значит. «Скоро узнаете», – ответили мне. Нас посадили в машину, причем один из полицейских сел рядом с шофером, а еще два встали на подножки с обеих сторон, и доставили в штаб гарнизона к туповатому старому полковнику.

– Сейчас я выведу вас на чистую воду! – сказал он мне.—

Из какого вы корпуса?

– Из Третьего Руанского.

– Может, объясните, зачем вы сюда явились?

– Нет ничего легче, – спокойно ответил я. – Сейчас объясню.

– Только говорите правду, это в ваших интересах!

– Прежде всего, я хотел бы, чтобы вы относились ко мне не как к задержанному, а как к солдату, который исполняет свой долг. Меня сюда направило министерство.

Он расхохотался.

– Какое еще министерство?

– Министерство обороны, разумеется.

– Думайте, что говорите. Я ведь могу позвонить в Париж и проверить, правда это или нет.

– В Париж звонить незачем. Министерство обороны эвакуировано и в настоящий момент находится в Бордо.

– Может, сначала осмотрим вашу машину, и вы покажете мне ящики с боеприпасами?

– Я вас не понимаю.

– Ну, вы же привезли ящики с боеприпасами?

Где они?

– У меня нет боеприпасов, и я не знаю, что вы имеете в виду.

– Желаете, чтобы я послал за специалистами?

– Посылайте, если вам угодно. Какими бы сведущими ни были ваши специалисты, мне бояться нечего.

Он вызвал двух специалистов, которые обследовали мою машину, вылезли из-под нее по уши в грязи и заявили: «Найден ящик с боеприпасами». Я решительно ничего не понимал, мне уже стало казаться, что я – жертва какой-то темной интриги, когда мой шофер объяснил им, в чем дело. Они приняли за ящик с боеприпасами задний мост, который у новой модели «рено» находился гораздо ниже обычного.

Позвонили в министерство обороны, и там подтвердили, что я в официальной командировке от интендантского управления. Нужно было срочно собрать всех производителей готовой одежды и провести с ними семинар. Тон полковника мгновенные сделался медоточивым, он стал называть меня «месье» и, поскольку был уже полдень, отпустил меня с моими сотрудниками пообедать, попросив вернуться к трем часам. Но едва я вышел на Канебьер, как меня свистком остановил полицейский. Он достал из сумки маленькую записную книжку и что-то прочел там. Затем тихо сказал напарнику: «Это они», – и попросил нас следовать за ним в комиссариат по особым делам. По пути он сказал, что меня объявили в розыск по всей Франции, отдан приказ стрелять по моей машине, если я не остановлюсь после первого предупреждения.

После бесконечных переговоров и подробнейших объяснений меня снова освободили, но пообедать я смог лишь в четыре часа, а в шесть явился в штаб гарнизона к моему полковнику. «Это называется вернуться к трем?» – сказал он. Но я объяснил, что меня арестовали во второй раз. Он пообещал отменить приказ и разослать по всей Франции телеграммы, гарантирующие мне неприкосновенность.