Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента

В некоторые моменты жизни, когда перед тобой непроницаемая неопределенность и рассудок не в состоянии принять решение, то «будь что будет» – лучшее напутствие, что можно дать себе. С колотящимся сердцем тяну вниз молнию палатки и выглядываю наружу, потом выбираюсь всем телом. Я в трусах, а на ногах – ботинки. Провозглашаю salut, les amis! Эти слова должны послужить успокаивающе для людей в грузовике и в то же время пробным шаром, чтобы прозондировать их намерения. Из грузовика, старого MAN семидесятых годов, вылезает десяток мужчин. Увидев меня, они перестают переговариваться, а на их лицах ясно читается откровенное удивление оказаться глубокой ночью перед mondele, стоящим в одних трусах.

Молодой человек в резиновых сапогах и ковбойской соломенной шляпе подходит ко мне и представляется именем Франсуа. Он спрашивает, что я делаю, встав лагерем на ночь в лесу, в этом месте дороги. Я рассказываю ему о своем путешествии, начавшемся семь месяцев назад, обо всех перипетиях, через какие пришлось пройти на пути сюда; об обысках и притеснениях со стороны агентов секретных служб и военных и, наконец, о падении. Молодой человек говорит, что я подвергаю себя серьезному риску, решив переночевать в лесу в этом месте. Отвечаю, что ничего не могу поделать, невозможно ехать ночью на Веспе по африканской дороге. Фраснуа предлагает оставить в помощь двух своих людей в обмен на 50 долларов. Отказываюсь от предложения: во-первых, у меня нет 50 долларов, а во-вторых, даже с помощью двух человек мне не преодолеть трудности дороги. Мой собеседник спрашивает, где я собираюсь остановиться в Букаву. Услышав, что я хочу поехать в миссию Отцов Савериани, он на несколько секунд замолкает, а потом говорит, что за тридцать долларов может погрузить Веспу на грузовик и довезти меня до Букаву.

Тридцать долларов у меня есть, но сумма кажется большой за то, чтобы подвезти меня на расстояние не более десяти километров. Отказываюсь и от этого предложения. Тогда Франсуа очень серьезным голосом спрашивает, стоит ли моя жизнь 30 долларов: в лесу полно повстанцев Май-Май и беглецов из Руанды, все знают, что я здесь, потому что, разумеется, появление белого на Веспе не прошло незамеченным, и если я останусь здесь, то не видать мне никогда утреннего солнца.

После его слов я осознаю, какова ставка в игре, и только безответственный безумец попытался бы сэкономить запрошенные деньги. Возвращаюсь в палатку, одеваюсь, беру тридцать долларов и отдаю их Франсуа. Прошу дать мне двадцать минут на то, чтобы снять палатку и погрузить багаж. Пока я спешно занимаюсь своими делами, люди Франсуа возятся в кузове грузовика, чтобы освободить там место для Веспы. Замечаю присутствие солдата в форме, он молчаливо стоит чуть в сторонке. Через полчаса Веспу поднимают, словно былинку, и затаскивают в кузов, забитый клубнями ямса. Потом водитель запускает мотор, оперируя проводами аккумулятора. Разрывая тишину леса, грузовик с дьявольским ревом трогается с места и едет по направлению к Букаву.

Прочь из Демократической Республики Конго

В кабине грузовика нас шестеро: я сижу рядом с водителем, справа от меня – агент Agence Nationale de Renseignements, он едет к семье, чтобы провести с ней короткий отпуск, потом сидит Франсуа. Между ним и дверкой кабины еще двое, на одном из них ярчайший красный комбинезон механика, все швы которого продублированы светоотражающими полосками. Мои ноги поставлены на багаж и достают почти до подбородка. Я до смерти устал и хотел бы поспать, но постоянные подпрыгивания грузовика и чертовски неудобная поза, в какой вынужден сидеть, не позволяют заснуть – так и сижу с закрытыми глазами в тщетной попытке ухватить несколько минут сна. Время от времени я вытягиваю ноги, не полностью, складывая их на приборный щиток.

С раздражающей частотой останавливаемся для контроля на многочисленных военных блокпостах. Притворяясь спящим, наблюдаю украдкой за солдатами, сквозь окошко заглядывающими внутрь кабины. Спрашивают обо мне, говоря на суахили, я это понимаю по слову wuzungu, которым они меня определяют – значение то же самое, что и у имени нарицательного mondele. Вопросов и беспокойства удается избежать благодаря вмешательству агента секретных служб и словам Франсуа, которого, из того, что я могу увидеть и понять, хорошо знают в этих краях. Я бы действительно попал в передрягу, если бы какой-нибудь военный заупрямился и попросил предъявить документы: мой паспорт – в бардачке Веспы, лежащей в кузове грузовика под толстым слоем ямса. Остановки на военных пунктах проверки чередуются с другими, к которым нас принуждает грузовик: мотор часто глохнет, когда колеса увязают до осей в грязи. Чтобы запустить его снова, приходится выходить, добираться до аккумулятора, находящегося прямо под сиденьем. Меня эти вынужденные остановки не раздражают, потому что позволяют размять ноги и покурить на свежем вечернем воздухе, в то время как волшебная луна освещает лес.