Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента

Группа моих соседей состоит примерно из десятка людей: пастор и его племянник, супружеская пара с ребенком, жена одного члена команды с тремя детьми, молодая женщина с ребенком, всегда улыбающаяся Жозефин и господин Хилар. Одна-единственная семья заняла пространство сзади палатки.

Господин Хилэр с самого начала вызвал во мне чувство доверия и симпатии, именно его я попросил присмотреть за палаткой, когда Виктория отплыла из Киншасы. Он бывший инженер, уже на пенсии, и в разговорах со мной проявляет широкую эрудицию и культуру.

Однако больше всего меня изумляет его великолепное знание латыни. Я рот раскрыл от изумления, когда он стал по памяти цитировать длиннейшие стихи Горация и Катулла, его любимых поэтов. Силюсь состязаться с ним, выискивая какие-то латинские цитаты в своей студенческой памяти, но потом прекращаю, чтобы не сесть в лужу. В общем, для меня это просто удача – иметь такого попутчика как господин Хилэр. В минуты уныния и трудностей наши разговоры с ним будут мне большой помощью и облегчением.

Молодой пастор к тому же еще и ремесленник. Во время путешествия он мастерит разнообразных размеров зеркальца, оправой для них служит не что иное как желтая клейкая лента. Он делает изрядный запас таких зеркалец, чтобы потом продать их в селениях, где у каравана будут стоянки.

Для готовки я использую воду из своих запасов, но для мытья тарелок и кастрюль, для стирки белья достаю ведром воду из реки. Однако, прежде чем снова использовать посуду, обмываю тарелки и столовые приборы очищенной водой.

Не стоит сильно доверять реке: ее грязные, желтоватые воды могли бы наградить меня серьезнейшими инфекциями, а я не могу позволить себе заболеть. Тем не менее, на борту кое-кто пьет воду из бокала, зачерпнув ее прямо из реки. Я ужасаюсь при виде этого и когда спрашиваю кого-то, почему же подвергают свое здоровье такой опасности, мне отвечают, что нельзя же не пить.

Буксир, снабженный мощным мотором Катерпиллар, приспособленным к потребностям, сообщает каравану из трех барж достаточную скорость.

На протяжении многих километров река обозначает границу между Республикой Конго и Демократической Республикой Конго. На обоих берегах пышная лесная растительность доходит до самого русла реки. Время от времени замечаю на маленьких полянах хижины с соломенными крышами и стенами из стволов деревьев. На закате караван замедляет ход, капитан ищет тихое и укрытое место, где можно пристать и провести ночь. Мы преодолели, плывя с рассвета до заката, чуть больше стапятидесяти километров, добравшись до селения Квамут, в точке слияния Ква и Конго. Сейчас, когда мотор буксира выключен, я хотел бы услышать волшебный шорох течения реки, но музыка, извергающаяся из репродуктора на убийственном уровне громкости, хлещет в уши, подвергая испытанию на прочность мои барабанные перепонки и разум.

Мбандака

В палатке удается заснуть, невзирая на музыку. На следующее утро побудку мне играет пастор. Я лежу и слушаю его тирады, приправленные бесконечным «ашеп», хоровыми песнопениями и ритмичными хлопками рук паствы. Иду принять душ: зачерпываю ведро воды из реки. Пять утра – хорошее время для помывки: фанерная клетушка, приспособленная под туалет, свободна, я могу тщательно и с удовольствием помыться. Пока завтракаю чашкой порошкового молока (я уже поел в палатке печенья с джемом, укрывшись от любопытных взоров многочисленных соседей, с которыми не смог бы, по очевидным причинам, поделиться съестными припасами), капитан запускает мотор – его грохот соревнуется по интенсивности с пронзительной конголезской румбой, выплевываемой из усилителя, и сложно сказать, какой из двух звуков терпимей.

Виктория начинает медленно, но неустанно идти вверх по течению. Пастор принялся за работу: хочет сделать побольше зеркалец на продажу в Мбандаке; ему тоже, как и другим, необходимо заработать денег для оплаты билета до Кисангани. Не торгуясь, покупаю одно зеркальце размером 20x15, чтобы повесить около палатки. Мне выпадает честь стать первым покупателем продукции пастора, не получив, однако, никакой практической выгоды от этого первенства. Наоборот, оказавшись впоследствии свидетелем торга между пастором и рыбаком, приставшим к барже на своей пироге, я выясню, что заплатил двойную цену. На мою просьбу дать объяснения получу ответ, какой уже много раз слышал в Конго, а именно: у mondele много денег, и поэтому он может потратить больше.

После всех гигиенических процедур и завтрака не знаю, чем занять время. Сидя на борту баржи, смотрю часами на желтоватую воду реки, на поверхности которой плавают зеленые пятна прибрежной растительности, унесенной рекой, вода их качает и несет и неизвестно, в каком месте прибьет к берегу. Некоторые из этих «клякс» размерами с островки, мне даже как-то показалось, что на одном из них я увидел черную змею.