Одна среди туманов

– Кажется, Ченнинг Татум[21] откуда-то из здешних краев.

– Кто-кто? – переспросил Трипп с таким же отвращением, с каким Кло отнеслась к именам его кумиров. – Этого парня я не знаю. А вот ты – ты что-нибудь слышала об Уильяме Фолкнере?

Кло недоуменно уставилась на него.

– А о Моргане Фримене?[22] О Джиме Хенсоне[23] или Юдоре Уэлти?

[24]

Выражение лица Кло не изменилось, и Трипп тяжело вздохнул.

– Хотел бы я знать, чему вас учат в этих ваших калифорнийских школах?!

– Кому они нужны, эти старики, которые давно умерли? – фыркнула Кло.

– Ну об Элвисе-то ты, наверное, слышала? Правда, Элвис Пресли тоже умер, но…

– О нем я слышала. – Кло кивнула. – Это ведь его дочь вышла замуж за Майкла Джексона, верно? Мать моей подруги Хейли – большая поклонница старины Майкла, она все время о нем рассказывает и слушает его песни. Он очень современный.

Настал черед Триппа закатить глаза.

– Ладно. А Опру Уинфри[25] ты знаешь?

Кло вздрогнула и выпрямилась.

– Разве она отсюда?

– Да. Она родилась в крошечном городке Косциаско в двух часах езды к востоку отсюда.

Кло некоторое время смотрела в окно, на бесконечные вспаханные поля и редкие рыборазводные фермы. Наконец она изрекла с глубокомысленным видом:

– Кажется, я понимаю, почему все они отсюда удрали.

– Может, ты и права, только… только в городе хлопок не вырастить, – ответил Трипп, делая радио погромче.

Остаток пути мы проехали, прислушиваясь к бархатным переливам саксофона. Не знаю, заметил ли Трипп, но я отчетливо видела, как Кло начала машинально отбивать пальцами ритм.

Потом Мадди Уотерс затянул «Нельзя потерять то, чего никогда не имел», и я стала негромко подпевать. Слова я выучила еще в детстве, слушая «сорокапятку», которую Кэрол-Линн, в очередной раз уезжая неизвестно куда, оставила пылиться в шкафу вместе с портативным проигрывателем. Каждый раз, когда я особенно сильно скучала по матери, я слушала ее пластинки, старательно запоминая слова, словно в них могло быть зашифровано адресованное мне послание. Увы, никакого секретного сообщения я так и не получила.

В дверях «Лилло» – популярного итальянского ресторанчика, который стоял на самой обочине Восемьдесят второго шоссе еще до того, как я родилась, – мне в нос ударил запах специй и острого соуса маринаро. Владела рестораном одна из итальянских семей, которые перебрались в Дельту с Сицилии и из других итальянских городов еще в начале прошлого столетия. Даже в нашем городке были одна-две таких семьи. Как-то еще в старшей школе я притворилась, будто не верю, что на День благодарения итальянцы подают к индейке томатный соус и мясные фрикадельки, и моя одноклассница Паулина Колотта пригласила меня к себе на праздничный ужин. Ей хотелось доказать, что, даже живя в Америке, итальянцы не забывают национальных традиций, но на самом деле мне было абсолютно все равно, что́ они едят и как. Мне просто хотелось посмотреть, каково это – встречать праздник в нормальной, полной семье.

В ресторане нас усадили в дальнем зале – за столом, покрытым темно-красным пластиком. Для оркестра, вместе с которым обычно выступала небольшая танцевальная группа (и то и другое в стиле 50-х), было еще рано, и хотя меня мучила ностальгия, я была рада, что мне не придется выслушивать едкие комментарии Кло насчет «стариков, из которых песок сыплется» и которые «танцевать толком не умеют». Сама Кло признавала только такие танцы, которые мало чем отличались от жесткого порно.

Кэрол-Линн приветствовала всех с энтузиазмом, но я заметила, что никого из персонала она по имени не назвала. Мне даже показалось – она понимает, что должна бы знать всех этих людей, но вспомнить никак не может, а признаться в своей забывчивости ей неловко.

Нас, впрочем, здесь хорошо знали. Бутси бывала в «Лилло» практически каждый субботний вечер с тех самых пор, когда я была совсем маленькой, поэтому, когда мы вошли, наш столик был уже накрыт. Нашего постоянного официанта Рикки я отлично помнила, а вот он не узнал ни меня, ни Томми. Для меня это явилось довольно сильным ударом, даже несмотря на то, что перед поездкой я предусмотрительно приняла таблетку. Сейчас я чувствовала себя обворованной, словно значительная часть моего детства пропала без следа.

У меня немного отлегло от сердца, только когда я увидела, что за прошедшие годы меню почти не переменилось. Томми, кажется, тоже был рад, матери было все равно, и только Кло читала названия блюд с выражением тихого отчаяния на лице. Похоже, она мысленно подсчитывала количество содержащихся в них калорий и углеводов, и я, наклонившись к ней, тихонько шепнула:

– Возьми фирменный салат, это действительно вкусная штука! А на второе закажи спагетти с фрикадельками. Правда, порции здесь большие, но если хочешь, мы можем взять одну на двоих.

Крепко сжав челюсти, Кло продолжала пялиться в меню, и Трипп, повернувшись к ней, сказал:

– Честное слово, здешняя еда не отравлена. А твоему папе-вегетарианцу я ничего не скажу, так что не бойся.