Однажды на том берегу…

«Нарочно, что ли, он тогда сделал так, чтобы мне было трудно и стыдно?» Свой первый позор, пусть тогда еще молодого, но вполне уже взрослого человека, он помнил хорошо.

В 50-х годах прошлого столетия во многих крупных поселках и небольших городах стали появляться различные курсы для послевоенной молодежи: можно было учиться на фрезеровщика, плотника, столяра, шофера… Семилетнее образование было обязательным, после этого молодой человек мог обучиться этим профессиям и идти в цех учеником. Назывались такие школы по-разному: ФЗО (фабрично-заводское обучение), ПТУ (профессионально-техническое училище) или просто учебный комбинат.

Ерболат в старших классах начал ходить в школу ФЗО при Рыбкомбинате, на каникулах, по вечерам, чтобы обучиться шоферскому делу. Как и положено, прослушал курс теории, поездил с инструктором по району, в котором нет ни нормальных дорог с перекрестками, ни светофоров. Это же раздолье – завел машину, и рули себе куда глаза глядят. И вот наступил день, когда парень пришел устраиваться на работу к отцу на автобазу. Отец – директор комбината. Ну, думает, сейчас ему дадут новенький грузовик, он проедется по городку с ветерком, поднимая пыль, и все будут глазеть и завидовать.

Пришли с отцом в контору, все уважительно встретили их, поздоровались, и тут отец неожиданно говорит завгару:

«Дашь моему сыну самую старую машину, пусть учится. А на новой любой дурак справится». И ушел. Ерболат даже не успел возразить от неожиданности.

Завгар удивился не меньше – обычно директора так не делают. «Ну, пошли, выделим тебе машину». И подвел к старому, разбитому бортовому грузовику ГАЗ-51. Он вроде был на ходу, но его двигатель так часто глох, что его уже устали ремонтировать, да и запчастей не хватало. Ерболат сел за руль, завел двигатель. Машина сначала вроде поехала, громыхая бортами, но, словно издеваясь над сыном директора комбината, неожиданно заглохла прямо в воротах автобазы. Он и так и сяк заводит – не получается. А весь гараж за ним наблюдает. Парень выходит, поднимает капот, а для чего и сам не знает. Делает вид, что ищет проблему. Вдруг один из водителей кричит:

«Эй, сын начальника, попинай колеса, может, искра появится!»

Ерболат хорошо помнил, что принял это всерьез – так в тот момент растерялся. Спустился на землю и начал с силой пинать старые покрышки грузовика…

Потом еще долго звенел у него в ушах гомерический хохот гаражных работников, мастеров и шоферюг. Бедняга вскочил в кабину и сидел там пунцовый, насупившись. Потом подошел пожилой механик, и они вместе с трудом завели и отогнали машину.

«Надо все ему высказать», – настраивал себя Ерболат.

Вспомнились все отцовские, как ему казалось, многочисленные жены.

Ерболату было лет 15-16, когда он стал жить с Куантканом, окончив школу. С мачехой Жансаей отношения были прохладные, с отцом сблизиться, никак не удавалось. Всплыло в памяти, что вел он себя вызывающе, дерзил, не слушался. И сам не понимал, что его так раздражало не то в отце, не то в нем самом. После школы Куанткан повез его в Ташкент, он хотел, чтобы сын поступил в технический вуз. А Ерболату очень хотелось в Алма-Ату. В итоге, не дождавшись зачисления, парень все бросил и уехал. В Алма-Ате подал документы в Зооветеринарный институт на зоотехнический факультет.

«Он, наверное, до сих пор думает, что мне просто так захотелось вернуться в Алма-Ату…»

Поезд вдруг остановился, воспоминание оборвалось, и кто-то сообщил о прибытии в Аральск.

Сауле-апа говорила, что он должен был ехать дальше в рыбацкий поселок, куда, по ее словам, уехал отец. Автобусы уже не ходили, пришлось договориться с водителем трактора с прицепом – привычное дело в тех краях. На самом дне прицепа была постелена трава, сверху лежал старый, пыльный войлочный ковер. Ерболат сел в прицеп еще с какими-то людьми и двинули.

Трактор шел по бездорожью, прямо по песку. Было непонятно, как ориентируется тракторист. Люди сидели в прицепе, вцепившись в борта. Они ехали, синхронно раскачиваясь из стороны в сторону. Издалека могло показаться, люди поют всем известную бодрую песню и ради большей выразительности наклоняются то влево, то вправо, подчиняясь указаниям невидимого дирижера. Но «дирижеру» в кабине трактора было до лампочки, как там чувствуют себя пассажиры. Едем же! Чего еще надо? Раз сели – терпите! Альтернативы все равно еще несколько десятилетий не предвидится.