Однажды в Мидлшире

Старик отвернулся. Он стоял, заложив руки за спину, и смотрел в камин. И хотя он не двигался, вся его поза говорила о том, что внутри у него клокочет пламя. Виктор знал, что имя этому пламени – гордость. Удивительно, как много у них было общего!

– Тадеуш, – позвал он. – Зачем вы изучали семью Диглби?

Старик обернулся через плечо.

– Мы сейчас делаем то же самое, – продолжил Виктор. – Пытаемся выяснить, кто та девушка в медальоне. И, кажется, мы идем по вашим следам. Что вы тогда нашли?

Призрак Михлича застыл вполоборота. Он опустил голову.

– Простите, Виктор, но я ничем не могу вам помочь.

– Но как же…

– Вы правы насчет Катарины! – сказал старик. – Я готов выслушать ваши идеи. Прошу вас, Виктор. Нам нужно работать.

Виктор покачал головой. Михлич стоял перед ним. Черная сутулая тень на фоне камина, слишком горящая своим мастерством, чтобы просто уйти в небытие. Призрак смотрел в пол, опустив руки вдоль тела.

Виктор вздохнул, собрался с мыслями и начал говорить.

Пахло чаем.

Тадеуш Михлич переехал в Мидлшир на пике своей славы. Он был уже далеко не молод, сильно разочарован в жизни и людях и утомлен постоянным вниманием к своей персоне. Ему хотелось тишины. И он любил все английское. Однажды вечером, сидя в лондонской гостинице в ожидании очередного очень важного мероприятия, Михлич от скуки взялся за каталог недвижимости. И звезды сошлись. Старинный особняк в деревушке на краю света подмигнул ему со страниц.

Михлич тут же вызвал своего секретаря и велел ему купить дом, не торгуясь. Тот попытался возразить, что цена явно завышена и перед покупкой стоит все-таки посмотреть на особняк вживую, но получил жесткую отповедь. Михлич уже тогда начинал страдать от болей, и его характер, и без того тяжелый, портился с удручающей скоростью.

Он сказал, что хочет дом. Остальное его не интересовало.

Сделку закрыли за неделю, и через месяц именитый писатель переехал в Мидлшир. Но его надежды на тишину оправдались далеко не сразу. Голодные до новизны жители деревеньки всеми силами старались втянуть Михлича в свое сообщество. Где-то он появлялся, а от чего-то отказывался. С кем-то был в приятельских отношениях, а кого-то избегал. Очень аккуратно его секретарь распространял информацию о здоровье Михлича, и тактичность в мидлширцах пересилила любопытство. Они оставили писателя в покое. Дом подошел Михличу, как перчатка. Он был достаточно большим, чтобы вместить все, что Михлич любил. Ему даже не пришлось ничего переделывать – когда-то особняк принадлежал барристеру, и в нем предполагалась большая библиотека, просторный рабочий кабинет и даже зал, в котором можно было разместить картины и дорогие сердцу сувениры.

А еще здесь были камины. Старый писатель мог часами сидеть в гостиной, вытянув ноги к живому огню, и читать. Михлич был реалистом и понимал, что это его последний дом. И история, которую он здесь напишет, будет его последней историей. Он пока не представлял, какой именно она будет, но уже слышал на краешке сознания ее шепот и знал, что она обязательно придет. Нужно только, чтобы внешняя тишина проникла внутрь и выгнала из головы шум и суету.

Поэтому Михлич читал, слушал музыку, пил английский чай и иногда, если у него был хороший день, выходил прогуляться по деревеньке. А потом история заговорила. Голосом маленькой девочки.

В Мидлшире ежегодно проводился детский литературный конкурс, и в этот раз организаторы попросили Михлича вручить победителям грамоты. Старик согласился при условии, что ему не придется выходить из дома. И вот в назначенный день стайка детишек, похожих на испуганных утят, вошла в его гостиную. Михлич наблюдал, как они выстраиваются в центре, как косятся на стол с угощениями и порываются отойти в сторону, чтобы разглядеть что-нибудь поближе, и чуть все не пропустил.

Рыженькая девочка шла последней. Она чуть задержалась на пороге и сказала чересчур громко:

– Ух, какой дом! Здесь наверняка что-нибудь случилось.

На нее зашикали. А у Михлича в голове вспыхнул свет. Дом! Ну конечно! Вот с чего начнется история! Он едва дождался конца награждения и поднялся к себе, сославшись на здоровье. Ему действительно было больно, но теперь боль отошла на второй план. Михлич начал изучать историю особняка, который когда-то назывался Уайдриббз-кортом. Постепенно его интерес перекинулся с дома на знатные фамилии Мидлшира и достиг высшей точки на семье Диглби.

А потом Михлич нашел сюжет. Это были догадки, подозрения, ничего конкретного, но их хватило, чтобы его воображение заработало. Конечно, он изменил имена и место действия, и никто никогда не связал бы его роман с лордами из замка…

Михлич умер, даже не перепечатав наброски. К его собственному удивлению, после смерти он вернулся в дом, который все теперь звали домом Михлича. Здесь он оставался, бесплотный и невидимый, почти без надежды завершить начатое. Пока в его дом не въехал молодой и амбициозный писатель, который так же, как и он сам, любил живой огонь камина.

* * *

– Так, ребятки, утречко! Пятиминутная готовность и к моему столу. Планерка!