Однажды в Мидлшире

Лорд Диглби играл на фортепиано. Звуки «Лунного света» рождались под его пальцами и разлетались по замку, как птицы, которых наконец выпустили из клетки. Впервые за тридцать лет в комнате горел камин. Его тепло осторожно, с опаской, заполняло комнату, узнавая ее заново. Комната оживала. Она вспоминала женский смех, голоса и запах свежезаваренного чая. К ней возвращалась радость, которой она готова была делиться. Лорд Диглби улыбался.

Призрак его предка сидел здесь же, в кресле. Его глаза были закрыты, а голова чуть покачивалась в такт музыке. Если бы Сьюзан увидела его сейчас, она бы поразилась внезапной мягкости его черт.

– Эсмеральда любила эту мелодию, – сказал он, когда последняя нота отзвенела.

– Как и Катарина, – ответил лорд. – Сегодня ее день рождения. Так странно, я не вспоминал об этом много лет.

Он тяжело поднялся на ноги и поискал свои трости. Сегодня утром с него наконец сняли гипс, но ноги, отвыкшие от движения, слушались плохо.

– Хотя нет, – сказал лорд. – Я помнил всегда. Как и про дни рождения родителей. Но не заметил, как они стали просто датами в календаре. Я даже не навещал их на кладбище.

– Я уверен, они не винят вас за это, – ответил призрак. – И вы не вините себя. Живые должны жить, а не привязывать себя к прошлому. Уж поверьте, я в этом разбираюсь.

– Не сомневаюсь, сэр.

Лорд проковылял к креслу напротив и сел, вытянув ноги к огню.

– Но только я могу помнить мою сестру, мать и отца как сестру, мать и отца. Этого не осталось больше ни у кого.

– Почти ни у кого, – мягко поправил призрак. – Я тоже был здесь.

– Верно.

В камине треснуло полено, и оба лорда обернулись на звук. Очаг выплюнул сноп искр, которые медленно погасли.

– Я хотел поговорить с вами, сэр, – сказал призрак. – Ваше решение передать замок National Trust вполне разумно, но мне кажется, что некоторые факты ускользнули от вашего внимания.

Лорд Диглби наклонил голову и приготовился слушать.

– Земля, сэр. Вам принадлежит земля. И если замок может остаться неприкосновенным как памятник истории, землю будут использовать. Ей вы сможете обеспечить только краткую отсрочку, каких-нибудь семьдесят-сто лет. А после наш лес вырубят, а землю застроят. Что станет с теми, кто там живет?

Лорд Диглби потянулся к карману и достал пачку сигарилл. Посмотрел на них, вздохнул и убрал обратно.

– Я размышлял об этом, сэр. Но я ничем не могу им помочь. Им придется приспосабливаться. Возможно, отсрочка поможет им найти новый дом.

Призрак лорда подался вперед.

– Джеймс! Я говорил со своими друзьями в клубе. Они взволнованы, но в большинстве понимают вас. – Его прозрачная ладонь легла на колено правнука. – Но как быть тем, кто просто не может уйти?

Джеймс Диглби не ответил.

Двое мальчишек шли по лесу. Лес был тихий, прозрачный, гулкий, бессовестно-весенний за две недели до Рождества. Жесткий снег кристалликами бугрился в лужах и забивался в штанины, добираясь до кожи.

Джо дрожал от сырости и воспоминаний. Он обещал маме, что больше никогда не пойдет в лес без взрослых, и теперь убеждал себя, что взрослый-то с ними как раз есть. Настолько взрослый, что даже мама не нашла бы, что возразить.

– Давненько я здесь не гулял, – сказал призрак Джонатана Диглби. – Когда умираешь, становишься ужасным домоседом.

Эймос заскрипел. Джо уже привык, что его друг так смеялся, хотя сначала эти звуки его пугали. Он пытался научить Эймоса смеяться по-человечески, но вскоре бросил эту затею. Тогда Эймос стал учить его смеяться по-лесному. У Джо получалось. Правда, так смеяться можно было только вдвоем с лесовиком, потому что в тот раз в библиотеке миссис Найджел решила, что у него начался какой-то приступ.

Они уходили все дальше, все глубже. Джо уже перестал ориентироваться, но в этот раз точно знал, что вернется домой вовремя. Он снял рукавичку и приложил ладонь к ближайшему дереву. Шероховатая кора обожгла кожу холодом. Джо закрыл глаза. Эймос учил его, как нужно слушать. В голове должно быть тихо-тихо…

– Юноша, не отставай, – проворчал призрак. – У нас не так много времени.

– Да, сэр.

С тех пор как дедушка попал в больницу, мальчик и привидение проводили много времени вместе. И хотя сэр Джонатан периодически язвительно замечал, что не нанимался в гувернантки к садовнику, Джо подозревал, что призраку нравится его компания. Они говорили о прошлом: «Что, совсем никакого шоколада?» – «Нет, только горячий. А плитки придумали позже, в 1866-м, я уже умер. Так что я не знаю, какие они на вкус». И о будущем: «Вообще я хочу стать пилотом. Как лорд. Или ветеринаром. Тогда я смогу целый день гладить разных собак и кошек». Говорили о книгах: «А по-моему, Мейзи круче Шерлока Холмса!» – о и многом, многом другом.