Одуванчики в инее

– Хм, а вот этого дядьку из приюта мы упустили, – буркнул он и почесал за ухом. – Ладно, как бы то ни было. Это ничего не меняет. – Он решительно и вызывающе посмотрел на меня, скрестил руки на груди и облокотился о хрустнувшие полки. – Значит, все они типа мечтают о том, чтобы прокрутить время обратно, так? – Я кивнул. – Тогда расскажу тебе, Воробей дорогой, еще одну историю. Про кое-кого, о существовании которого, вы, наверное, ничего и не подозреваете. У нас, видишь, есть и свои свидетели. Чтоб ты не думал, что мы сидели сложа руки, – хмыкнул он. Мне было не до смеха. – Только ставки все уже сделаны! Пути обратно уже нет, понял?

– Я и не хочу пути обратно, – устало проговорил я.

Борька помял губами и повел шеей. Блеклые лучи солнца, пробивающиеся сквозь полупрозрачное стекло на двери, бросали длинные клины в пространство между нами и озаряли танцующую пыль.

– Ну тогда слушай, – голос его наполнился железом. – Слушай внимательно, Воробей. Зовут его Сальмон Воронин…

Борька не сразу понял, что именно делает облик лысого мужчины, навещавшего Ляльку Кукаразову весьма нерегулярно и внезапно, столь устрашающим. По отдельности взятые, его черты ничем не выделялись и были даже вполне правильными: приятный овал лица, прямой, с легкой горбинкой нос, водянистые глаза, бесстрашно и открыто смотрящие на мир. Его уши, весьма заметные на фоне лысого круглого черепа, не были слишком большими или маленькими, а на в меру пухлых губах здорового насыщенного цвета всегда играла слегка ироничная улыбка. Только веки его могли показаться слишком крупными. Они обхватывали глазные яблоки снизу и сверху прочной хваткой, словно удерживая их в орбитах, и были обрамлены светлыми до желтизны, короткими ресницами.

Походка стройного рослого мужчины была твердой и самоуверенной, несмотря на легкую сутулость покатых плеч, и он беззаботно насвистывал и размахивал сложенным зонтиком, куда бы ни направлялся. Он должен был быть симпатичным и даже привлекательным для женщин, но по Борькиной спине пробегала мелкая дрожь каждый раз, когда он его видел.

Позже, когда Борьке удалось довольно-таки неожиданно войти в доверие к господину и попасть в его квартиру, он заметил его острые желтые зубы, придающие ему вид обаятельного Кощея Бессмертного. Но так как раньше они были упрятаны под теми самыми красивыми губами, дело было явно не в зубах.

– Скажи мне, миленький мальчик, что тебе надо? Ты преследуешь меня уже не в первый раз, – весело сказал господин, резко обернувшись к доселе полагающему себя незамеченным Борьке, который так перепугался, что чуть не описался.

Ярко освещенная мерцающим и переливающимся светом витрина со свежей рыбой на льду, перед которой остановился господин, выхватывала его из давящего сумрака слишком рано и быстро наползающего зимнего вечера. Господин приветливо и весьма заинтересованно улыбался своему преследователю. Борька судорожно сглотнул и облизал сухие обветренные губы. В голове его гулял ветер, сдувающий все возникающие истории и оправдания.

– Вы… Вы напоминаете мне кого-то, – пробормотал Борька в конце концов с виноватым видом. Так неуклюже врать было даже неприлично.

Господин запрокинул голову, так что у воротника образовалась складка из кожи, и раскатисто рассмеялся. Прохожие обернулись, но продолжили свой путь. Успокоившись, господин ткнул пальцем на рыбу в витрине. Борька уставился в стеклянные глаза громадного лосося с удивленно разинутой пастью.

– Вероятно, я напоминаю тебе вот это вот, – сказал господин, растягивая уголки рта почти до ушей. У него было превосходное настроение. – Или же вот это. – Он сгорбился, растопырил руки в дуге и каркнул. – Я всем напоминаю то или это, или и то и другое сразу. Не смешно ли? – И он снова рассмеялся.

Борька нервно хихикнул. Господин был абсолютно прав. Устрашающим в его облике было именно то, что непримечательные по отдельности черты лица в совокупности складывались в нечто, ужасно напоминающее что-то среднее между рыбой и птицей.

– Пойдем со мной! – махнул рукой господин и, стремительно отвернувшись, зашагал по отражающей луну мостовой.

Борька всего пару секунд сомневался, но любопытство быстро победило бдительность, и он нагнал уже грызшего яблоко господина.

– Хочешь? – хрустнул тот смачно и извлек еще одно зеленое яблоко из кармана.

Борька дернул головой.

– Не хочешь, – констатировал господин. – Думаешь, оно отравленное? Правильно думаешь.

Он спрятал яблоко обратно в карман, и Борька покраснел.

– Как тебя зовут, мальчик? – спросил господин после того, как доел яблоко и выкинул огрызок в канал.

Борька нехотя ответил.

– Повезло тебе, значит, – сказал господин. – Тебя, наверное, интересует, как зовут меня?

Борька кивнул.

– Ты имеешь право знать мое имя и еще имеешь право смеяться, когда я тебе его назову, – продолжал господин. Борька напрягся. – Зовут меня Сальмон Воронин.

Борьке не хотелось смеяться.