Огненная Арка

Силуэты гильдмейстеров потонули в белой пелене, которая схлопнулась в мощный световой поток и ударила в кресло Мелли. Вспыхнула новая пелена. Воспаленно-розовым. Щит!

Засвистели лучи. Послышались стоны. Кто-то ругнулся совсем рядом.

Что-то шло не так. Комната погрузилась в дымчатый белесый туман. Доносились сдавленные вскрики. Эвелина всматривалась в колышущееся магическое марево, отчаянно пытаясь различить хоть что-то. Щит распадался. Она попробовала восстановить его, но это только тянуло силы. Защита не работала, рассыпалась.

И чуждая магия. Она накатывала волна за волной, лишая способности сопротивляться. Вкрапления сущностей свивались в нити, оплетали и жалили не хуже боевого оружия. И Эвелине было уже все равно, откуда здесь сущности, если мама вернула их обратно в Арку, — только слабый проблеск недоумения промелькнул в отключающемся мозгу…

…Кажется, туман рассеялся. Да. Вот Лаочер, вот Мелли. И узкая, резко расширяющаяся книзу юбка водоворотом белой ткани кружится у ног, и перед глазами снова встает алая воронка.

Вот гильдмейстеры — неподвижные, но в сознании. Силятся что-то начаровать, но им не хватает сил даже следить взглядом за тем, как Мелли вьется рядом с Лаочером — точно как ее собственная юбка у лодыжек.

Они ведь все делали правильно!

— Ты ранен? — встревоженный голос доносится, как сквозь слой ваты.

— Одной больше, одной меньше… Спасибо, малышка. Не беспокойся.

— Зови остальных. Это был напрасный риск.

— Риска не было вообще. Ты же видишь, как на них действует композитная магия. Я хочу перекрыть поток на время, справиться своими силами. Иначе будет скучно, я не для этого их искал…

— Не будь ребенком! Позови хотя бы Райфа и Сантена, прекрати играть с ними, эти придушенные мыши тебе не по зубам! Ты же не планировал!

— Не планировал. Я ничего не планировал. И я не ребенок, Мелли. Я одержимый. На правах одержимого я могу делать все, что заблагорассудится.

Шепот, шепот. Расширенные, страшные глаза. Изуродованное лицо то приближается, то отдаляется. Предметы разрастаются или сжимаются до размеров булавочной головки. Две фигуры сливаются в одну…

Нет, иллюзия. Всего лишь обнимаются. Мелли запускает руки под рубашку Лаочера, потом неохотно отстраняется, и на ее ладонях кровь. Мелли медленно слизывает ее… а может, это только кажется. Все плывет. Черты искажаются. А может, лицо искажается в плаче на самом деле?

Лаочера в комнате больше нет.

Бессилие. Шум в ушах.

Чуждая магия — волна за волной.

Они же все делали правильно!

***

— Ваша идея — совершеннейшая глупость, мадам Инайт. Почему вы думаете, что способны что-то сделать, если в том месте уже пропал совет гильдмейстеров в полном составе, а наряду магполиции изменили память? Вы просто станете еще одной жертвой. Подождите, настоится противоядие, маги придут в себя, и мы сможем прочесать кладбище, начиная с другой стороны.

Господин Бордмар оказался заместителем Васселена, невысоким жилистым человечком с проницательными глазами. Он взял на себя управление гильдией воинов и уже успел отдать несколько указаний заместителям других гильдмейстеров. Агнесса понимала, что, наверное, должна сама взять на себя эту обязанность — как единственная, кто остался из совета. Но ей было не до того. А Бордмар медлил, словно нарочно… вернее, проявлял осторожность, расчетливость и скрупулезность. Казалось, он вообще не верил, что происходит нечто серьезное.

— Ждать неделю? — Агнесса вскочила с края стола и с досадой стряхнула с юбки хлопья сигаретного пепла. — Или сколько осталось этому зелью? Пять дней? Да даже если три! Послушайте, Бордмар, не придумывайте отговорки. Во-первых, нет никакой гарантии, что оно подействует, а во-вторых, у нас достаточно магов, чтобы прочесать кладбище уже сейчас. Воля ваша, не хотите — не выделяйте. Я пойду туда сама со своими ведьмами…

— Совет гильдмейстеров — сильные маги, способные за себя постоять, — перебил Бордмар. Тонкие усики топорщились, губы кривились то ли зло, то ли пренебрежительно. — В таких ситуациях уже поздно действовать по горячим следам. И я не собираюсь рисковать сотнями жизней…

Агнесса перестала слушать. Отвлеклась, прикидывая, кому подчинятся обезглавленные гильдии — ей или ему. Вывод напрашивался неутешительный. Ему. Хоть у нее формально и больше прав.

— Я вас поняла. Хорошо, я сделаю все сама, — бросила она и пошла к двери, чтобы телепортироваться из коридора.

— Вот, — негромко сказали за спиной. Замок недвусмысленно щелкнул. Агнесса обернулась, сама не зная, почему не телепортируется сейчас же. Бордмар смотрел на нее с легкой брезгливостью. Магполицейские молча прислушивались, оставаясь там, где их застало прибытие начальника. — Вот почему я продолжаю выступать за то, чтобы не допускать женщин до совета гильдмейстеров и не давать им права голоса в хоть сколько-нибудь серьезных ситуациях. Вы ведь рветесь туда, потому что в числе пропавших — ваша дочь, мадам Инайт. — Он не спрашивал, а констатировал. — На женщин нельзя положиться в бою, они способны послать в Бездну весь план и разрушить всю операцию из-за своего ребенка… или мужчины.