Огненный крест. Бывшие

И сейчас это вроде бы давнишний кризис — все в той же критической точке, даже еще глубже ушел. Не изжито зло, но уже ясно обозначилось в сознании народа то, чего прежде не было: люди поняли (пусть робко), начинают понимать, смутно чувствовать, что нельзя без души. Выражением этого процесса и является возрождение интереса к религии, храмам и вообще милосердию, добру. Это еще очень слабое, почти неуловимое прозрение, первый слабый свет его — но это уже знамение начала этого процесса. Здоровые силы народа ищут самоисцеления и обращаются к Добру.

Это первый признак выздоровления. Все дело в том, хватит ли у народа душевных сил шагнуть из зла, которое ему нарекли в божество, а он принял его и поклонялся ему, дав болезни столь глубоко, страшно глубоко проникнуть в свое тело.

Ведь суть не в том, как развивать промышленность и за кем будет земля (хотя это — вещественное выражение степени поражения заразой зла и ненависти, нетерпимости и себялюбия), а в том, насколько народ проникся отрицанием насилия, изживанием в себе демона насилия, отторжением зла. Только в осознании этих истин, осознании сердцем, душой, — выздоровление народа. Только здесь обновление.

Иначе не перешагнуть через распри, не быть народом.

Это внутренняя логика развития наций и народов. Или сойти с исторической сцены, упорно исповедуя зло, раствориться в вечном мире людей (тем и гасится зло — распадением сообщества зла). Или самим оставаться великой твердью, к которой пристают все потерпевшие крушения.

У Петра Николаевича Врангеля в воспоминаниях есть слова:

«Нужно сказать правду, что, за исключением социалистических элементов (это преимущественно большевики и левые эсеры. — Ю. В.), с одной стороны, и отдельных лиц, главным образом из военных (это прежде всего Корнилов, после Алексеев, Деникин, Колчак, Миллер, Юденич. — Ю. В.), — с другой, бездарность и безволие проявляло в равной мере все общество. Растерянность, безразличие, столь свойственные русским людям, неумение договориться и сорганизоваться, какое-то непонятное легкомыслие и болтливость наблюдались кругом. Все говорили о необходимости организоваться, все на словах конспирировали (то есть готовы были к образованию секретных и прочих организаций. — Ю. В.),

но серьезной работы не было».

Однако полоса безволия русского общества внезапно оборвалась. Решимость небольшого количества военных родила вооруженный отпор захватчикам власти.

Во веки веков — Россия!

Родина под двуглавым византийским орлом!

К середине января 1918 г. отряды добровольцев под командованием Деникина выдвинуты за Таганрог. Необходимо прикрыть свою базу — Ростов. Они на месяц задерживают красных. Короткие жестокие бои без пленных.

Марина Деникина-Грей вспоминает об отце времен Ледяного похода, очевидно, по рассказам матери — молодой и верной подруги боевого генерала, обнажившего меч против едва ли не всей России, одурманенной ядом большевизма:

«…Грузноватый, лысый. Усы и бородка седоватые. Стального цвета глаза под густыми черными бровями. Он верит во Всевышнего, Родину и справедливость. Ему сорок шесть, и он всего как пять недель женат».

Любовь, кровь, ледяные могилы, казни, надежда, ненависть, штыковые атаки против своих же русских, нежность, объятия и безграничная вера в правоту белой идеи — все соединилось, слилось в один огненный поток дней и чувств.

Бред любви, дорогих прикосновений — и бред, крики искалеченных бойцов; смертные вопли пленных под саблями и прикладами — и ласки, надежда на жизнь и счастье высокого синего неба.

Вперед, господа!

Россия с надеждой и верой взирает на нас из веков! Мы возродим святую Русь! За святую Русь!

В ночь с 22 на 23 февраля 1918 г. Добровольческая Армия выступает на Екатеринодар (будущий Краснодар), пока свободный от красных. Там сражается Кубанская Добровольческая Армия. Вся вооруженная рать Корнилова — две с половиной тысячи офицеров, юнкеров, кадетов (это юноши 14–16 лет) и студентов с ничтожным количеством солдат-добровольцев. Ни лекарств, ни бинтов и никакой хирургии вообще. Нет даже в достатке еды, а боеприпасы надо брать с боем у красных, других нет.

Это тот самый знаменитый Ледяной поход белой гвардии — через еще ледяную степь, насквозь продуваемую зимними ветрами; в отдельные же дни степь вытаивала в безбрежное болото[62]. Оказаться раненым — почти верная погибель. На повязки рвут нательное белье, нет даже йода, все лекарство — студеная вода. А раненых, Господи!..

В Ледяном походе полковник Кутепов командует сборным отрядом: юнкера, солдаты, чиновники, кадеты, горстка интеллигентов. Всех единит святость цели. Россия возродится! Они очистят ее от немцев (сколько топчут родную землю!) и большевиков с Лениным и Троцким. Ничего, что их, добровольцев, здесь, в кубанской степи, так мало. Россия воспрянет!

Детскими своими годами Марина Деникина-Грей помнит Александра Кутепова. Сквозь толщу лет она всматривается в тот далекий образ: