Огненный крест. Бывшие

Во всех кубанских станицах красные прежде всего расстреливали стариков — это были носители казацких традиций. Проще всего традиции похоронить вместе с людьми. Зверски обходились с казачками. Их насиловали, позорили, возили в обозах, после пристреливали.

«Почти все солдаты красной армии имели при себе значительные суммы денег, в обозах красных войск можно было найти все, начиная от мыла, табака, спичек и кончая собольими шубами, хрустальной посудой, пианино и граммофонами. В этот первый период гражданской войны, где одна сторона (белая. — Ю. В.) дралась за свое существование, а в рядах другой было исключительно все то смутное, что всплыло на поверхность в период разложения старой армии, где страсти с обеих сторон еще не успели утихнуть и озлобление достигало крайних пределов, о соблюдении законов войны думать не приходилось. Красные безжалостно расстреливали наших пленных, добивали раненых, брали заложников, насиловали, грабили и жгли станицы. Наши части со своей стороны, имея неприятеля и впереди и сзади, будучи ежедневно свидетелями безжалостной жестокости врага, не давали противнику пощады. Пленных не брали. Живя исключительно местными средствами, имея недостаток во всем и не получая казенных отпусков (то есть не получая снабжения. — Ю. В.), части невольно смотрели на военную добычу как на собственное добро. Бороться с этим, повторяю, в первый период было почти невозможно (а это восстанавливало население против. — Ю. В.). Я старался лишь не допустить произвола и возможно правильнее распределить между частями военную добычу. Впоследствии я добился, что захваченные у пленных деньги и все попавшее в руки войсковой части имущество распределялись между казаками особыми комиссиями… а все имевшее исключительно боевое значение передавалось в дивизионное интендантство…»

Врангель отмечает отсутствие тыла у белой армии (в первую половину борьбы). Никаких запасов имущества и боеприпасов не было. «Снабжение огнестрельными припасами, как и во всей Добровольческой Армии, производилось исключительно за счет противника…»

Но это все впереди, а пока офицеры, юнкера, кадеты и горстка верных солдат пробиваются к Екатеринодару.

14 марта кубанцы покидают Екатеринодар. В столице казачества — советская власть. Это удар! С кем теперь соединяться добровольцам?..

Из Новороссийска красные матросы подвезли тяжелую морскую артиллерию. Город опоясывают траншеи. Не отдых и пополнения ждут добровольцев, а снаряды, пули и штыки.

Красная правда и белая правда.

24 марта соединяются отряды добровольцев и белоказаков. Теснят их со всех сторон, шибко пускают кровь, норовят извести на корню заразу контрреволюции. От Ленина приказ — всех положить в землю, не дать разрастись мятежу.

Белые только грудятся. Не отлежаться, не уйти: нет тыла — кругом смерть.

Корнилов диктует приказ: штурмовать город!

Будущей армии нужна настоящая база. Без нее как начинать освоение России? И потом… из всех углов, самых паршивых уездов и волостей смотрят — а как у белых?..

Надо победить, победа собирает под знамена людей.

На штурм, господа!

13 апреля в многодневном штурме Корнилов убит: разрыв снаряда впритык с домом, где он принимает доклады… Его выносят на воздух: гибель мгновенная, а на теле — ни ран, ни даже царапины. В неполные 48 лет оборвала смерть полет генерала к славе и возрождению любимой России. Одногодок Ленина, он прожил на шесть лет меньше. Красная правда, правда Ленина, перешибла белую… Ой ли?..

Свято верил в свою звезду Лавр Георгиевич. Да, видать, закатил ее Господь Бог. Нет ему дела до белой правды и какого-то Корнилова. Метет он дорогу перед Лениным, красными…

А Лавр Георгиевич понадеялся — и шагнул… в пустоту…

Да кому же ты святишь дороги, Создатель?!

Огненным Крестом — жар схождения двух правд. Одна часть народа сживает со свету другую, и нет между ними примирения. И не будет.

Алексеев пятится с Добровольческой Армией к Дону. Престарелый генерал не дал рассыпаться армии. Его имя свято для каждого русского офицера. Генерал Корнилов зарыт. Никто не знает где — это приказ Алексеева. Чтоб не надругались… Жирной кубанской землей завалили генерала — не встать, не увидеть небо, не позвать за собой друзей-воинов… Очень много земли на груди генерала, а он верил в свою звезду и Россию…

Армия наполовину изранена, истреблена, рассеяна. Полковник Дроздовский более чем кстати со своими офицерами: достойное восполнение потерь. Если бы Бог еще одарил такими вот отрядами — развернулась бы армия. Но вскоре восстание донского казачества даст ошеломляющую мощь белому движению, казалось бы обреченному и бесплодному в самом зародыше.

Восточный фронт, то есть урало-сибирская контрреволюция, на полтора года прикует силы молодой Республики Советов. Под прикрытием этой грозной контрреволюции, воплощаемой звонко-торжественным именем адмирала Колчака, взматереет и превратится в смертную опасность южная контрреволюция во главе с Деникиным.

Над Югом России расправляется трехцветный стяг: бело-сине-красный.

Отче, помоги творить Твою волю!..