Огонь под пеплом

Старший брат мачехи (которую, впрочем, Мария-Луиза считала своей подругой — она так молода и так добра!) очень недолго побыл губернатором Галиции и вернулся жить с ними в Вене. Конечно, он не красавец: маленькие глаза, длинный нос, вытянутое лицо, узкие плечи, но ведь и она не бог весть как хороша. Габсбурги всегда женились между собой. Она уверена, что Франц будет искренне ее любить — не зря же его карие глаза теплеют, когда он смотрит на нее. И он ей… тоже нравится, да. Франц еще не делал предложения, но папа должен знать о нежных чувствах, которые они питают друг к другу. Он непременно учтет это, если… Обмакнув перо в чернила, Мария-Луиза принялась писать дальше.

* * *

«Париж, 13 января.

Его Светлейшее Высочество князь архиканцлер Империи, с дозволения Его Императорского Величества Императора и Короля и Ее Величества Императрицы Жозефины, представил запрос в Парижский церковный суд. Проведя расследование и исполнив все формальности согласно обычаю, а также заслушав свидетелей, суд издал 9-го числа сего месяца постановление о недействительности брака Е.В. Императора Наполеона и Е.В. Императрицы Жозефины в том, что касается духовной связи. Церковный суд метрополии подтвердил это решение 12-го числа сего месяца».

Аббат Рюдемар с досадой отбросил номер «Универсального вестника». Какое словоблудие! Церковный суд не различает духовной связи и светской, брак есть брак — союз, заключенный по святым канонам, в запросе речь шла о его расторжении, а не о недействительности! Всё «расследование» вместе с опросом свидетелей (кардинала Феска, Дюрока, Бертье и Талейрана) заняло четыре часа, за нарушение правил брачного обряда с императора взыскали штраф… в девять франков! Он, Рюдемар, не хочет быть к этому причастен, он заявит протест архиканцлеру! Конечно, это всего лишь перевод бумаги и чернил, но, по крайней мере, его совесть будет чиста.

15

«Взять на себя непреложное и всеобъемлющее обязательство, что королевство Польское никогда не будет восстановлено, было бы неблагоразумно и несовместимо с моей честью. Значит ли это, что, если поляки, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, восстанут все как один и окажут противодействие России, мне нужно будет употребить все свои силы, чтобы усмирить их? А если они найдут себе союзников, то мне нужно будет сражаться и с ними? Я могу утверждать, что не окажу никакого содействия, ни прямо, ни косвенно, любой попытке восстановить Польшу, но и только. Что же касается отказа от слов „Польша“ и „поляки“, то я и на это пойти не могу. В дипломатических документах еще можно не употреблять эти слова, но вытравить их из употребления нацией я не в состоянии. Упразднение старых орденов станет возможно только по кончине нынешних их обладателей и с пожалованием новых наград. Наконец, относительно невозможности будущего территориального расширения Варшавского герцогства за счет земель, некогда принадлежавших Польскому королевству, необходимо соблюдать принцип взаимности: Россия должна взять на себя обязательство никогда не присоединять к своей территории ни куска, отторгнутого от старых польских провинций.

Я согласен подписать конвенцию, если она будет звучать следующим образом:

Его Величество Император французов обязуется не поддерживать никакого восстановления Польского королевства, не давать никакой помощи любому государству, которое имело бы подобные намерения, не давать никакой помощи, ни прямой, ни косвенной, любому восстанию или возмущению провинций, которые составляли это королевство…»

Александр еще раз перечитал ответ Наполеона, присланный ему из Парижа князем Куракиным. В своем письме Александр Борисович рекомендовал согласиться с Бонапартом, не видя большой разницы в словах: «Польша не будет восстановлена» и «император обязуется не поддерживать восстановления Польского королевства». Министр Шампаньи писал, со своей стороны, графу Румянцеву, что Наполеон «не только не желает обнаружить мысль о восстановлении Польши, которая столь далека от его видов, но и готов содействовать императору Александру во всех тех мерах, кои могли бы навсегда истребить всякое о ней воспоминание». Прекрасно, так в чём же дело? Карфаген должен быть разрушен! Взяв лист со старыми статьями конвенции, подписанной в декабре, Александр начертал своей рукой новый вариант первой статьи:

«Его Величество Император французов, король Италии, чтобы доставить своему союзнику и всей Европе свидетельство его желания отнять у врагов мира на континенте всякую надежду его разрушить, обязывается точно так же, как и Его Величество Император Всероссийский, в том, что королевство Польское никогда не будет восстановлено».

Пусть Румянцев передаст это Коленкуру для отправки в Париж на ратификацию. Если император французов так сильно желает сочетаться браком с русской великой княжной, он подпишет.