Океан славы и бесславия. Загадочное убийство XVI века и эпоха Великих географических открытий

К 1550-м годам последним портом португальского Carreira da Índia (Пути в Индию) был не Каликут, куда в 1498 году прибыл да Гама, а Гоа. Уже во время первого плавания стало ясно, что позиции португальцев в этом регионе крайне слабы: у них практически не имелось ничего нового или лучшего качеством, а конкуренцию им составляли прочно утвердившиеся здесь мусульманские купцы, которые вполне представляли себе португальские намерения. Существующие торговые пути, по которым пряности доставляли из Гуджарата и с Малабарского побережья через Красное море в Каир и Александрию, связывали тех же купцов с внешним исламским миром, а ранние португальские сообщения об Индии часто содержат упоминания встреч с мусульманами из Испании и Северной Африки, а также с итальянцами, поляками и славянами, которые проложили свой путь на восток через Стамбул. Это означало не только то, что индийские правители настороженно отнеслись к португальцам почти сразу после их прибытия, но и то, что технологии, на которые европейцы опирались в других странах для демонстрации своей мощи, можно было легко приобрести либо у турок, либо непосредственно в самой христианской Европе. Португальцы в Каликуте обратились к своей хорошо отрепетированной тактике создания торгового поста, который незаметно превращался в стратегическое укрепление, однако в течение пяти лет после прибытия да Гамы на заморина работали инженеры из Милана и Венеции, обеспечивая противодействие португальской огневой мощи. Недалеко от покоев Дамиана в лиссабонском замке стояла гигантская пушка «василиск» с арабской надписью, привезенная из похода на Диу в Гуджарате, и даже король Момбасы спас корабельную пушку с затонувшего судна, чтобы использовать ее против португальцев. Восток активно приобретал в Европе не только военные технологии, но и культурные знания: на корабле, захваченном португальцами в 1509 году, обнаружилось огромное количество европейских книг на латыни, итальянском, немецком, славянском, французском, испанском языках – и даже несколько на португальском. Титул, который король Мануэл принял после возвращения да Гамы в Португалию – Повелитель мореплавания, завоеваний и торговли Эфиопии, Аравии, Персии и Индии, – был не столько реальностью, сколько желанием, причем весьма нелепым[135]

.

Однако фрагментарный характер индийского политического ландшафта идеально подходил для португальской практики сталкивания местных сил между собой: гости легко меняли верность, примыкая к различным государствам и даже различным фракциям внутри одного государства, и использовали создаваемую нестабильность. Когда оказалось, что завести базу в Каликуте сложно, они просто снялись с якоря и обосновались в его сопернике Кочине, расположенном дальше по побережью – нарушив тем самым баланс между этими государствами, поскольку через один порт торговля расширилась, а в другом – ухудшилась. Аналогичным образом португальцы поступили и с другими мелкими королевствами Малабарского побережья – Каннанором, Кранганором и Куламом – и в конце концов обратили свой взор на Гоа, провинцию гораздо более могущественных мусульманских правителей Адил-шахов, правивших в султанате Биджапур. Здесь португальцы воспользовались напряженностью между немусульманскими жителями Гоа и исламским правящим классом; они захватили город силой, а затем предложили условия, которые отбили у жителей всякое желание возвращаться к старым властям: снижение налогов, передача земель и должностей от мусульман к язычникам, свобода в традициях и верованиях – все это подтверждалось делегацией брахманов, отправившейся в Лиссабон. Хотя сама область Гоа, как и Антверпен, производила весьма мало (товары в основном шли из Гуджарата, расположенного севернее), географическое положение делало это место идеальным центром для португальских операций в Индии: город, расположенный в легко обороняемом эстуарии, лежал на полпути между торговыми центрами Гуджарата и Цейлона, прямо перед перевалом через горную цепь Западные Гаты. Гаты поражают одновременно и крутизной склонов, и почти непроходимой растительностью; они отделяют космополитичное Малабарское побережье от совершенно иного мира Деканского плоскогорья, которое составляет бо́льшую часть Южной Индии. Хотя португальцы не надеялись продвинуться в Центральную Индию, этот перевал позволял им поставлять великим правителям Виджаянагарской империи в Декане арабских жеребцов для поддержания военного контроля над плато, а также обеспечил прибыль и полезного союзника в борьбе с мусульманскими провинциями на севере[136]

.