Океан славы и бесславия. Загадочное убийство XVI века и эпоха Великих географических открытий

Несмотря на все усилия португальцев превратить Гоа в анклав христианства, в городе проживали не только casados и

soldados: в нем сохранялись элементы крайне космополитичного мира Южной Индии. Среди разношерстных жителей города были 13 слепых правителей Ормуза, ставших жертвами политики: при регулярном свержении неудобных владык их лишали зрения, поскольку по исламским законам после этого они теряли право на власть. Кроме того, в этот регион издавна стекались образованные люди из Персии, которые часто становились ценным пополнением при дворах деканских раджей, а некоторых из них можно было встретить и в Гоа. Жили здесь и бежавшие от религиозных преследований в Европе, в том числе человек, вероятно, помогавший Камоэнсу, если судить по стихам, написанным поэтом в его честь – португальский врач еврейского происхождения Гарсия де Орта, который учился в университетах Алькала-де-Энареса и Саламанки и, подобно многим новообращенным, покинул Пиренейский полуостров, когда отношение к ним ужесточилось и инквизиция набрала силу. В Индии он объединил европейскую и арабскую медицину с местными традициями и стал незаменимым специалистом: его звали лечить как мусульманских правителей из внутренних районов страны, так и португальских вице-королей и крупных сановников. Во время пребывания Камоэнса в Индии Гарсия де Орта составлял энциклопедию лекарственных растений, объединив знания всех культур, встречавшихся на юге Индии, и включив названия этих растений на греческом, латинском, арабском, гуджарати, кастильском, португальском и местном языке конкани, часто находя между ними связи, которые вскоре заставят некоторых ученых заподозрить существование какого-то индоевропейского языка, связывавшего эти далекие культуры[144]

.

Орта был кладезем информации о местных обычаях, включая, например, употребление и физическое воздействие бханга (наркотического средства, получаемого из конопли), который покупала для него на рынке его индийская служанка Антония. Хотя Орта утверждал, что сам никогда не пробовал это вещество, он считал своим долгом собрать сведения о его воздействии у тех, кто пробовал, в том числе у своих слуг, сообщивших, что из-за него им очень не хочется работать, зато хочется есть. Кроме того, бханг вызывал смех и заставлял людей как бы отстраняться, становясь выше всех забот. На самом деле он являлся лишь одним из многих наркотиков, с которыми европейцам предстояло столкнуться на востоке – совершенно новое открытие для цивилизации, в которой практически отсутствовала традиция употреблять наркотики для удовольствия. С первых путешествий португальцев поразил обычай жевать паан – сочетание листа бетеля, орехов арековой пальмы и розовой воды, – привлекательность которого как стимулятора они не сразу осознали.

Орта также познакомил португальских гостей с чудесами индийской кухни. В то время как первые европейцы считали местную пищу несъедобной из-за большого количества используемого перца, Орта обладал обширными знаниями о блюдах этого региона. Например, он обнаружил секретный ингредиент, который объяснял восхитительный вкус многих индийских блюд – ингредиент, немыслимый для многих европейцев, поскольку представлял собой млечный сок, который называли assa foetida – «вонючая смола» или «вонючая резина»[145]

; тем не менее эта приправа использовалась в Индии чаще всего: даже бедняки покупали ее, чтобы добавить к хлебу и луку. Значительную часть этой информации Орта, по-видимому, получил от служанки Антонии: ученый постоянно упоминает в своей работе, что она собирала для него образцы, хотя нигде не называет ее источником знаний наряду с греческими и арабскими авторитетами. Орта также счел уместным упомянуть, что она готовила вкусную выпечку и джем из плодов карамболы, которые пользовались популярностью у гостей[146].

Мрачное настроение Камоэнса не объясняется (по крайней мере, полностью) сложностями жизни чужака на оккупированной территории. Отчасти его ненависть к Гоа, по-видимому, проистекает из того факта, что в Индии ему везло с женщинами не больше, чем в Лиссабоне. В письме, написанном примерно через год после приезда, он жаловался другу, что немногочисленные португалки в городе слишком стары, а индианки абсолютно невосприимчивы к его чарам. Его попытки соблазнить женщин с помощью нескольких строк из Петрарки и Боскана, похоже, пропускались мимо ушей, а их сухие ответы казались ему шокирующе грубыми, совершенно не похожими на утонченный флирт, к которому он привык. Возможно, это объяснялось тем, что местных женщин интересовали только отношения, ведущие к браку, который обеспечит безопасность и статус жены casado, а, может быть, и обыкновением местных женщин притуплять свои чувства большой дозой бханга, когда им приходилось иметь дело с португальскими мужчинами[147].