Оливер Твист

— Будетъ съ меня, благодарю, Феджинъ! — отвчалъ мистеръ Читлингъ. — Довольно! Этому Доджеру такъ везетъ, что никому не устоять противъ него.

— Ха, ха! — отвчалъ еврей. — Вставай пораньше утромъ, если хочешь обыграть Доджера.

— Утромъ! — сказалъ Чарли Бетсъ. — Нтъ, тутъ надо надть сапоги на ночь, приставить по телескопу къ каждому глазу и бинокль между плечами и то не обыграешь его.

Мистеръ Доукинись выслушалъ эти комплименты съ философскимъ спокойствіемъ и предложилъ платить ему по шиллингу всякій разъ, когда онъ вытянетъ любую заказанную ему фигуру. Никто, однако, не согласился на это предложеніе, а такъ какъ за это время онъ усплъ уже выкурить свою трубку, то отъ нечего длать занялся рисованьемъ на стол плана Ньюгетской тюрьмы, длая это тмъ же кускомъ млу, которымъ онъ передъ тмъ писалъ ставки, и въ то же время громко насвистывая.

— Какой ты чудакъ, право, Томми! — сказалъ Доджеръ, переставая свистть и обращаясь къ Читлингу. — Какъ вы думаете, Феджинъ, о чемъ онъ думаетъ?

— Какъ же я могу знать? — отвчалъ еврей, — кладя на мсто раздувальный мхъ. — О своихъ проигрышахъ, быть можетъ, или о возвращеніи своемъ въ то мстечко, которое онъ недавно покинулъ. Ха, ха! Не такъ ли, мой милый?

— Ни капельки! — отвчалъ Доджеръ, предупреждая Читлинга, который собирался уже отвчать. — Ты что скажешь, Чарли?

— Я скажу, — отвчалъ мистеръ Бетсъ, — что онъ необыкновенно нженъ къ Бетси. Краснетъ, краснетъ! О, Господи! Вотъ такъ потха! Томми Читлингъ влюбился! О, Феджинъ, Феджинъ! Шутка ли, право, влюбился!

Тотъ фактъ, что мистеръ Читлингъ сдлался жертвой нжной страсти, произвелъ на Бетса сильное впечатлніе, и онъ откинулся на спинку своего стула съ такою силою, что потерялъ равновсіе и повалился на полъ, гд лежалъ растянувшись во всю длину до тхъ поръ, пока смхъ его не прошелъ, а посл чего слъ на прежнее мсто и снова принялся хохотать.

— Что же тутъ смшного, — сказалъ еврей, — подмигивая Доджеру и слегка ударивъ мистера Бетса раздувальнымъ мхомъ. — Бетси хорошая двушка. Держись ея, Томъ, держись!

— Вотъ что я думаю, Феджинъ, — отвчалъ мистеръ Читлингъ, красня. — Какое кому до этого дло.

— Разумется никому, — сказалъ еврей. — Мало ли что скажетъ Чарли! Не стоитъ на него обращать вниманіе. Бетси красивая двушка. Длай все, что она скажетъ теб, Томъ, и ты наживешь себ состояніе.

— Я такъ и длаю, — отвчалъ мистеръ Читлингъ. — Если меня словили, такъ только благодаря тому, что я послушалъ ея совта. А важная это штука вышла для васъ, Феджинъ, не правда ли? Ну, да что шесть недль! Не все ли равно когда…. Зимой все таки лучше, потому пріятне сидть, чмъ выходить. Правда, Феджинъ?

— Разумется, мой милый! — отвчалъ еврей.

— А ты бы согласился еще разъ посидть, — спросилъ Доджеръ, подмигивая Чарли и еврею, — только бы Бетси была тобой довольна?

— Отчего бы и нтъ, — отвчалъ Томъ недовольнымъ тономъ, — Эхъ! Да кто изъ нихъ могъ бы это сказать, хотлось бы мн знать, Феджинъ!

— Никто, мой милый, — отвчалъ еврей, — ни единая душа, Томъ! Я не знаю ни одного изъ нихъ, кто бы могъ сказать это, кром тебя, ни одного.

— Я могъ бы сразу освободиться, стоило только донести на нее, правда, Феджинъ? — продолжалъ одураченный Томъ. — Достаточно было одного слова, правда, Феджинъ?

— Ну, конечно, мой милый, — сказалъ еврей.

— А я не проболтался, правда, Феджинъ? — говорилъ Томъ, засыпая еврея вопросами.

— Нтъ, нтъ, разумется, — отвчалъ еврей;- ты слишкомь благороденъ для этого, мой милый!

— А если такъ, зачмъ тогда смяться надо мною? — продолжалъ Томъ, осматриваясь кругомъ.

Еврей, замтившій, что Читлингъ начинаетъ сердиться, поспшилъ уврить его, что никто ршительно не думаетъ смяться надъ нимъ; примромъ того, насколько вс серьезно относятся къ его словамъ, онъ выставилъ Бетса, главнаго зачинщика. Съ несчастью, Чарли, который открылъ было уже ротъ, чтобы сказать, что никогда еще въ своей жизни онъ не былъ такъ серьезенъ, какъ сейчасъ, не выдержалъ и разразился хохотомъ. Обманутый мистеръ Читлингъ вскочилъ съ мста, чтобы безъ дальнйшихъ церемоній ударить обидчика; но Чарли, чтобы избгнуть удара, скользнулъ внизъ и такъ ловко, что ударъ попалъ не въ него, а въ грудь стараго веселаго джентльмена. Еврей зашатался и прислонился къ стн, гд стоялъ, еле переводя дыханіе, а растерявшійся совершенно Читлингъ смотрлъ на него съ недоумніемъ.

— Тише! — крикнулъ Доджеръ, — я слышу звонокъ.

Онъ спряталъ свчу и вышелъ осторожно на лстницу. Звонскъ повторился и на этотъ разъ съ большимъ еще нетерпніемъ. Посл короткой паузы, Доджеръ вернулся и что то шепнулъ Феджину.

— Какъ! — воскликнулъ еврей. — Одинъ?

Доджеръ утвердительно кивнулъ головой и, прикрывъ свчу рукой, сдлалъ знакъ Чарли Бетсу, что теперь лучше не смяться. Посл этого безмолвнаго дружескаго предостереженія, онъ взглянулъ на еврея и ждалъ дальнйшихъ распоряженій.

Еврей кусалъ себ ногти и что то, повидимому соображалъ; лицо его было сильно взволновано, какъ будто онъ страшился чего то и боялся узнать кое что похуже того, чего онъ страшился. Но вотъ онъ поднялъ голову и спросилъ:

— Гд онъ?

Доджеръ указалъ на верхъ лстницы и приготовился идти.