Оливер Твист

Вблизи того мста, гд скрещиваются Сноу-Гилль и Хольборнъ-Гилль, начинается по правую руку, если идти отъ Сити, узкій и темный проходъ, ведущій къ Сафронъ-Гиллю. Въ грязныхъ лавкахъ этого прохода вы увидите громадные связки бывшихъ уже въ употребленіи шелковыхъ носовыхъ платковъ всевозможныхъ размровъ и рисунковъ, потому что здсь живутъ торговцы, которые добываютъ ихъ изъ лучшихъ кармановъ. Сотни этихъ платковъ висятъ за окнами и болтаются на дверяхъ, а полки въ лавкахъ сплошь завалены ими. Какъ ни ограничено мсто, занимаемое Фильдъ-Леномъ, но здсь вы найдете и парикмахера, и кофейную, и пивную, и лавку жареной рыбы. Это въ буквальномъ смысл слава торговая колонія, мсто склада краденныхъ вещей, куда появляются, начиная съ ранняго утра, молчаливые продавцы, которые ведутъ переговоры въ заднихъ комнатахъ, и такъ же крадучись уходятъ оттуда, какъ и пришли. Здсь царство торговцевъ старымъ платьемъ, башмаками и всевозможной ветошью; здсь склады стараго желза и костей, остатковъ шерстяныхъ матерій и полотна, которые ржавютъ и гніютъ въ темныхъ и сырыхъ подвалахъ.

Сюда то и направилъ свои шаги еврей. Онъ, повидимому, быль хорошо извстенъ блднымъ гражданамъ этого переулка, потому, что вс почти покупатели и торговцы дружески раскланивались съ нимъ, когда онъ проходилъ. Онъ отвчалъ тмъ же на вс эти привтствія, но ни съ кмъ не заговорилъ до тхъ поръ, пока не добрался до самаго конца прохода, гд остановился подл торговца необыкновенно маленькаго роста, который сидлъ у дверей своей лавки на маленькомъ дтскомъ кресл и курилъ трубку.

— Взглянешь на васъ, мистеръ Феджинъ, и болзни глазъ, какъ не бывало, — сказалъ этотъ почтенный торговецъ, освдомившись о здоровь еврея.

— По сосдству было нсколько жарковато, Лайвели, — сказалъ еврей, поднявъ брови и скрестивъ руки на плечахъ.

— Слышалъ я уже объ этомъ разъ или два, — отвчалъ торговецъ, — но скоро все тамъ остынетъ снова, какъ вы думаете?

Феджинъ утвердительно кивнулъ головой. Указавъ по направленію Сафронъ-Гиля, онъ спросилъ, будетъ ли тамъ кто нибудь сегодня вечеромъ?

— Въ трактир «Калкъ»? — спросилъ торговецъ. Еврей кивнулъ головой.

— Погодите, — сказалъ торговецъ задумываясь за минуту. — Да, съ полдюжины отправились туда, насколько мн извстно. Не думаю только, чтобы пріятель вашъ былъ тамъ.

— Сайкса, пожалуй, нтъ? — спросилъ еврей.

— Non istwentus, какъ говорятъ законники, — сказалъ маленькій человкъ, покачивая головой и съ необыкновенно хитрымъ выраженіемъ лица. — Не достали ли чего нибудь для меня?

— Ничего, — сказалъ еврей, — направляясь дальше.

— Вы въ трактиръ «Калкъ», Феджинъ? — крикнулъ ему торговецъ въ догонку. — И я не прочь съ вами.

Еврей оглянулся назадъ и махнулъ ему рукою въ знакъ того, что хочетъ быть одинъ, а такъ какъ ему не легко было вылзти изъ дтскаго креслица, то трактиръ «Калкъ» былъ на этотъ разъ лишенъ посщенія мистера Лайвели. Пока онъ вставалъ на ноги, еврей скрылся уже изъ виду, а потому мистеръ Лайвели, постоявъ съ минуту на цыпочкахъ, въ надежд увидть его, втиснулся снова въ свое маленькое креслицо и, переглянувшись сь леди изъ противоположной лавки съ видомъ нкотораго недоврія и тревоги, снова принялся за трубку.

Трактиръ «Трехъ Калкъ» или врне «Калкъ», такъ какъ подъ этимъ послднимъ названіемъ онъ больше всего былъ извстенъ своимъ постителямъ, былъ именно тотъ трактиръ, гд чаще всего можно было встртить Сайкса и его собаку. Кивнувъ человку, стоявшему у прилавка, Феджинъ поднялся на лстницу, отворилъ дверь въ комнату и, просунувъ голову, тревожно оглянулъ ее кругомъ, прикрывъ глаза рукою.

Комната освщалась двумя газовыми рожками, окна были закрыты ставнями и выцвтшими красными занавсками, чтобы свтъ не былъ виденъ снаружи. Потолокъ былъ выкрашенъ черной краской, чтобы копоть отъ лампъ не была замтна на немъ; комната была до того наполнена табачнымъ дымомъ, что сразу ничего положительно нельзя было разсмотрть. Мало по малу дымъ, благодаря открытой двери, нсколько разсялся и изъ мрака стали выдляться людскія головы, а когда глазъ зрителя привыкъ къ открывавшейся передъ нимъ картин, то оказалось, что вокругъ стола сидло цлое общество мужчинъ и женщинъ. Въ самомъ верхнемъ конц стола сидлъ предсдатель съ молоткомъ въ рук, символомъ занимаемаго имъ положенія; въ углу комнаты у разбитаго фортепьяно сидлъ джентльменъ, надо полагать музыкантъ, съ краснымъ носомъ и подвязанной щекой, вслдствіе зубной боли, вроятно.

Когда Феджинъ тихонько прокрался въ комнату, джентльменъ у фортепьяно игралъ какую-то прелюдію къ требуемой всмъ обществомъ псн; какая-то молодая леди согласилась позабавить компанію и спла балладу изъ четырехъ куплетовъ, въ промежуткахъ между которыми музыкантъ изо всхъ силъ барабанилъ по клавишамъ ту же мелодію. Когда псня была спта, предсдатель далъ знакъ двумъ джентльменамъ, сидвшимъ съ правой и съ лвой стороны отъ него, и они спли дуэтъ, покрытый апплодисментами.