Она исчезла

Она не знала, сколько продолжался приступ. Но в какой-то момент последние рыдания сотрясли ее тело, она подняла глаза и поняла, что ей стало лучше. Будто вместе со слезами из организма вымылось множество тяжелых дум.

Изменилась и мизансцена вокруг. Во-первых, обильное семейство в четырехместном купе отгородилось от остального вагона простыней, которую развесили с потолка до пола. А во-вторых, прямо напротив нее присел молодой человек лет двадцати шести. С первого же взгляда, сквозь повлажневшие, исплаканные глаза Римме подумалось: «Идиот!» Не в смысле болезни или умственного развития, а совсем наоборот — герой романа Достоевского. Удивительным образом парень оказался похожим, причем одновременно, на одноименного персонажа фильма Пырьева, которого исполнял молодой Юрий Яковлев — и на совсем недавнего героя, сыгранного в сериале Евгением Мироновым. Высокий, чистый лоб, светлые проникновенные глаза, мягкий рот, небольшая бородка. Не спрашивая и ничего не говоря, молодой человек протянул Римме бумажный платок, потом еще и еще один. «Спасибо», — ответила она машинально, а потом сорвалась, вскочила с места и умчалась в туалет.

Умывалась, приводила себя в порядок — и поймала мысль, что хочет не просто восстановить лицо, но и хорошо выглядеть в глазах соседа по мини-купе. Но в плацкарте не забалуешь. Довольно скоро ручку двери задергали, затем злобно застучали. Пришлось из общей комнаты отдохновения выйти и вернуться на свое место. «Идиот» продолжал сидеть напротив, читая серьезную книгу в глухом черном переплете. Глянув на Римму, он протянул ей пластиковую бутылочку с водой:

— Только что купил на вокзале. Не бойтесь, нераспечатанная.

Римма щелкнула крышечкой и сделала три-четыре больших глотка. В этот момент из-за простыни, которой огородилось «большое» купе, вылезли две любопытствующие головенки и стали в четыре глаза рассматривать Римму. Ее спутник сделал им «козу», и они, хихикая, исчезли.

— Знаете, что, — сказал пассажир, обращаясь к девушке, — вода, как мне кажется, вам не особо поможет. Пойдемте покурим?

— Я не курю, — помотала головой Римма, хотя то была не полная правда, — на редких вечеринках или после сложных репетиций она покуривала.

— Да я, если честно, тоже. Только бывают в жизни моменты, когда сигаретка помогает.

Почему-то соседу хотелось доверять. Он, словно добрый волшебник, предугадывал и исполнял ее нужды: платки, потом вода. А вот теперь, после того как он предложил, ей и покурить нестерпимо захотелось.

Она молча встала и пошла по вагону к нерабочему тамбуру. В те времена дымить в поездах дозволялось, в единственном разрешенном месте обычно висела в виде пепельницы использованная консервная банка и вечно толклись курильщики. Но сейчас в сером грохочущем тамбуре оказалось пусто.

Молодой человек предложил ей сигарету, подал огня. Римма закашлялась — давно не курила.

— Ни в коем случае не хочу выспрашивать, что с вами происходит. Лишь замечу, что иногда поделиться своими проблемами с незнакомцем — замечательный способ самоисцелиться. А случайный спутник в поезде — вообще идеальный для этого объект.

— А вы что, психотерапевт? — через силу улыбнулась Римма.

— Не, я по другой части. И с удовольствием расскажу о себе. Зовут меня Паисий Парсунов, лет мне двадцать шесть, скоро двадцать семь. Фамилия странная, да и имечко тоже. Но это потому, что старая, церковная. Прапрадеда моего, Парсунова Евфимия, коммунисты в тридцать пятом году умучили за то, что священником был, а за него приход заступался. И до того все мои предки в церквах да соборах служили, батюшками были. Меня в честь прапрапрадеда назвали Паисием.

— Так вы тоже духовного звания? — улыбнулась Римма. — А курите.

— Я — нет. Может, судьба и Господь меня к этой стезе выдвинут, а может, и нет. После прапрадеда и его гибели у меня вся семья в тридцатые резко светской стала. Время такое настало, советское, служителям культа несладко приходилось. И фамилия по научной среде выдвинулась. Дед у меня ученый, член-корреспондент по отделению математики, мама и отец просто научные работники.

— А вы?

— Я тоже инженер. МАИ окончил. Работаю в подмосковном Калининграде, но его скоро в город Королев переименуют — говорят, вопрос решенный. Тружусь на РКК «Энергия», бывшая королёвская фирма. Как мама и отец. Там же мы и живем, в сем наукограде.

Тут в тамбур с лязгом двери вошли новые курильщики: молодые влюбленные тех же лет, что и Паисий. Видимо, это был их первый совместный отпуск, и они не могли друг от друга оторваться: поглаживали, целовались, выдыхали в рот партнеру сигаретный дым.

Паисий продолжил:

— Я в Москву еду. Лето, отпуска, нормальных билетов не достал. А было б неплохо на «ЭР-200» или «Красной стреле»! Но чего нет, того нет. Пришлось на дневном проходящем.

— А что вы в Питере делали? — Римма поймала себя на мысли, что ей и впрямь интересно. Вдобавок подумалось: будет неприятно, если он ответит, что ездил к невесте или подружке.

— На пять дней махнул, подзарядить батарейки. Пошлялся по улицам и каналам, в Кронштадт съездил, в Ломоносов.