ОНА.puzzles

– Да, наверно… – с неохотой соглашаюсь я. – Наверное, ты права. Я – прикольный. Жаль, что, порой, только это и замечают…

– Ну, это уже хорошее начало!

– Возможно. Но хочется чего-то большего.

– А чего?

– Чего?.. Да так сразу и не ответишь. Впрочем, я, наверное, и сам не знаю, чего хочу. Знаешь, когда все вроде нормально, а что-то все равно не так.

– Знаю. У меня тоже так бывает.

– Значит, ты меня понимаешь.

– Ну-у… в принципе, да.

– А почему такое длинное «ну» и почему «в принципе»?

– Почему?

– Да.

Женя ненадолго задумалась, вновь устремив свой взгляд в окно, за которым ночь приготовилась передать права на предстоящий день наступающему утру.

– Почему Вы не пошли за ней? – с женской точки зрения, ответ вопросом – это нормально.

– Почему?

– Да.

Теперь я, задумавшись, блуждаю взглядом за окном в поисках ответа, но, так же, нахожу лишь вопрос:

– А кто она?

– Так, а я откуда знаю? – удивилась Женя.

– Ладно, спрошу по-другому: она часто здесь бывает?

Девушка обрисовала своим взглядом круг над моей головой, видимо, вспоминая весь свой трудовой путь в этом заведении.

– Я, во всяком случае, ее ни разу не видела.

Меня это удивило.

– Я сама удивилась. В такое время, одна, заказала бокал вина и все. Я сначала подумала, может, ждет кого.

– Может быть… – эхом отозвался я, при этом в голове пронесся гул, словно подобно встречным поездам прошуршали стрелки часов в разные стороны, при встрече на мгновение соединив прошлое и будущее, то, что было когда-то с тем, что еще не случилось. Это было так неожиданно, будто из-за угла, но глубоко в подсознании понимаешь, что так все равно произойдет рано или поздно, обязательно произойдет, произойдет по закону фатума, потому что это происходит всегда и всегда следует за тобой, но сам момент вечно упускаешь как падение звезды в августе: ждешь ее, загадав желание, а падает – упускаешь момент.

– Фитцджеральд.

– Что? – не поняла Женя.

– Фитцджеральд. Она читала Фитцджеральда.

– Ах, да. Я заметила.

– Читала?

– Кто? Я? Читала. А Вы?

– Нет, не довелось пока. И что пишет?

– Что пишет?.. – повторила мой вопрос Женя и вновь взгляд в окно, в глазах неподдельная грусть. – Да что пишет… Все тоже, про нее, про любовь…

– Хорошо пишет?

– Красиво. Попадется – советую почитать. Если Вас только не напрягает такое… ммм… – у Жени никак не получалось подобрать точного определения подобного чтива, от чего ее брови вновь встали домиком, но, в конце концов, она резюмировала более чем лаконично: – Романы, в общем.

– Я понял тебя. Нет, не напрягают. Я люблю читать.

– Я тоже.

– А у тебя-то, кстати, есть любимый? Извини, конечно, за нескромный вопрос.

– Кто? Писатель?

– Да нет, – улыбнулся я и потянулся за сигаретами. – Не против?

– Курите, ради Бога.

– Парень, – прикурив, выпускаю дым вверх. – Парень есть у тебя?

– А-а, парень… Ну, у вас и переходы – вроде только про книжки говорили.

– Сорри.

– Да, ничего, – Женя посмотрела на запястье левой руки, на которой висели женские маленькие часики. – Парень… Кстати, скоро встречать придет. Или позавтракать. Заодно. Встретить и позавтракать скоро придет мой парень. Любимый.

Ее тон ставил под сомнение эту самую любимость.

– Как-то у тебя неуверенно получается.

– Да какая тут уверенность?! – махнула рукой девушка. – Бойфренд он и есть – бойфренд.

– Бойфренд? – повторил я определение, прочно вошедшее в наш слэнг. – Почему бойфренд?

Женя посмотрела на меня со смесью удивления и любопытства, но потому с какой интонацией она сама определила положение своего парня в своей личной иерархии, больше похожее на усмешку, теперь понятную ей самой, то удивление и любопытство тут же сменились печальной констатацией:

– Наверное, потому что я – герла…

Вывод, который ей тоже не льстил, но что поделать, если родина Фитцджеральда помимо дрянного кофе импортировала в нашу речь такие бесчувственные определения, на «ура» подхваченные раскрепостившимся народом, хотя сам Френсис Скотт, думаю, любил хороший кофе и не позволял бесчувственных формулировок в выражении эмоций своих героев.

Как ни крути, а первоначально словом мы определяем свое отношение к тому или иному вопросу. В моем понимании, что «бойфренд», что «герла» не несут глубоких эмоций, кроме как сексуального партнерства по дружбе.

– Извини, – извинился я перед Женей.

– За что? – усмехнулась она.

– Вижу тебе неприятно об этом говорить.

– Да ну, бросьте! – она махнула рукой с маленькими часиками на запястье. – С чего Вы взяли?

– Потому как ты сама говоришь об этом.

– А как? – искренне удивилась девушка.

– Ну, все эти определения: «герла», «бойфренд».

– А что в них такого?

– Да в них, может быть, и ничего, но понимаешь – совсем ничего, никаких чувств.

– Да все так говорят.

– В том-то и беда, – согласился я, – что все. И никто не говорит, если приспичило отличиться английским, «лавбой» или «лавгёрл».

– Интересное наблюдение.

– Скорее, печальное, – с этими словами я опрокинул в себя остатки виски.

– Ладно, засиделась я тут с Вами, – произнесла Женя, поднимаясь из-за стола. – Бойфренд он мне – или кто там еще? – в сущности, пока это значения не имеет. Нам, видимо, так удобно.