Читаем Оперы и призраки. Страшные истории в буквах и картинках полностью

Пятая дверь – одна из самых известных сцен оперы. Распахивая ее, Юдит оказывается на балконе и с огромной высоты обозревает владения Синей Бороды: луга и леса, реки и горы, которые герцог сулит ей. Барток рисует залитый солнцем мир с помощью внезапного установления тональности до мажор. До-мажорная гамма получится, если подряд нажать на фортепиано белые клавиши начиная с до. Это самая простая и светлая тональность, «белая», как чистый лист бумаги. После получаса блужданий по изысканно-сумрачным гармониям Барток обрушивает на нас свет, заставляя вместе с Юдит на миг ослепнуть от сияния.


Воццек

Альбан Берг

Либретто основано на пьесе Георга Бюхнера

1914–1922 гг., Австрия

Драма


Альбан Берг

Вот уже четыреста лет Вена – пожалуй, главный музыкальный город мира. C ним связаны имена мастеров конца XVIII и начала XIX века: Гайдна, Моцарта, Бетховена, Шуберта. Признавая их «первенство», музыковеды стали называть композиторов, работавших в Вене начала ХХ века, Второй, или Новой, венской школой. Среди «нововенцев» был Альбан Берг, родившийся в 1885 году. Его изысканная, хрупкая музыка сложно устроена и щемяще выразительна. Берг был романтиком, человеком поразительной внешней красоты – и плохого здоровья: он страдал от астмы и нервных расстройств. Написал он сравнительно мало: среди важнейших сочинений – две оперы (вторая не закончена), скрипичный концерт, несколько камерных работ. В 1930-х его музыку запретили исполнять национал-социалисты – партия Адольфа Гитлера, пришедшая к власти в Германии. Берг умер в 1935 году, не дожив до начала Второй мировой войны.



«Войцек»

Драма Бюхнера на 85 лет старше оперы Берга. Она называется немного иначе – «Войцек» – и частично основана на настоящей истории некоего парикмахера, убившего свою сожительницу. Его объявили невменяемым и все же приговорили к смерти. Бюхнер не завершил пьесу: в 23 года он умер от тифа. На первый взгляд, она задумана как социальная сатира, высмеивающая пороки общества. Однако для своего времени это очень странное произведение. Мрачная драма словно распадается на отдельные фрагменты, в ней много необычной для середины XIX века «телесности», натурализма – а еще фантасмагорических видений главного героя.

Признание в ненависти

Берг увидел «Войцека» в театре в мае 1914 года. Вскоре началась Первая мировая война. В 1915 году Берг, которого до этого врачи признавали негодным к армейской службе, получил ограниченный допуск к ней. Некоторое время он провел в тех самых казармах, где мучается герой его оперы. Поначалу молодой человек испытывал подъем, который очень быстро сменился разочарованием, а затем чередой нервных срывов. Берга перевели на «бумажную» должность в министерстве, где он оставался до конца войны, – именно в это время сочинялся «Воццек». Хотя автор не рисковал жизнью, опера пронизана ненавистью к абсурдности армейской службы и милитаризму.



Унижение и свобода

В «Воццеке» нет сражений и залпов орудий, но война всегда где-то рядом. Она в принуждении и несвободе, в тоскливой никчемности солдатской жизни. В отношениях между людьми, основанных на привычной жестокости и бессмысленном подчинении, а главное – в постоянном насилии. Бесправного Воццека унижают самодовольный капитан и садист-доктор. Мари, устав от нищеты, флиртует с карикатурно «мужественным» солдафоном. Он – тамбурмажор в военном оркестре, задающий ритм взмахами жезла. Воццек сходит с ума под храп солдат в казарме: им нет дела до гибнущего человека. Люди в этом мире ничего не значат, их страдание ничего не стоит, вырваться из него нельзя; обречены даже невинные дети.



Порядок и хаос

Музыка Берга может показаться хаотичной, лишенной «порядка». Дело в том, что в ней не работают законы тональности – привычной слуху системы отношений между звуками. Поначалу мы не улавливаем знакомых связей между нотами, нам будто не за что зацепиться. Музыка «Воццека» атональна, но она вовсе не бессистемна: ее структура не просто продумана, а скрупулезно упорядочена. Например, Берг превращает храп солдат в сложное многоголосие – звукоподражательное и сюрреалистическое одновременно. Опера «Воццек» сверхнагружена смыслом и полностью свободна от правил классической музыкальной грамматики.

Недолгий успех

Перейти на страницу:

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее