Читаем Оперы и призраки. Страшные истории в буквах и картинках полностью

Берг завершил «Воццека» в 1922 году, но издателя не нашел. Он занял денег, чтобы напечатать оперу за свой счет, однако его друг – композитор Арнольд Шёнберг – хлопотал о том, чтобы «Воццека» опубликовало издательство. Театры тоже не брались за «Воццека», и автор переделал фрагменты оперы в оркестровые пьесы, чтобы хотя бы так дать им жизнь. Лишь в 1925 году «Воццека» поставили в Берлине, и не без скандала: очень уж новой и трудной была музыка. И все же со временем и опера, и сам Берг нашли признание в Европе. Однако в начале 1930-х нацисты, пришедшие к власти в Германии, объявили сложное экспериментальное искусство вредным и «дегенеративным». Под запрет попал в том числе и «Воццек».



Ленинград, 1927

Слава оперы Берга дошла и до России, где ее впервые исполнили в Ленинграде, в 1927 году. Оперу хотели поставить в других городах СССР. Музыка Берга сильно повлияла на русских композиторов, интересовавшихся новым искусством, в первую очередь – Дмитрия Шостаковича. Однако другие постановки не состоялись. Политическая обстановка в СССР изменилась, и вскоре Берг и другие композиторы-модернисты были объявлены «буржуазными». Шостаковича же начали обвинять в том, что его оперы созданы под «воздействием музыкальных идей, пришедших к нам из-за рубежа».

Отстранение

Оперу «Воццек» называют «экспрессионистской», то есть сверхэмоциональной. Все чувства в ней болезненно заострены. И в то же время здесь очень важны образы неживого, автоматического. Чеканят шаг солдаты. Лихорадочно пляшут посетители трактира, где Воццек пытается забыться после убийства. Играет ребенок, не осознавая смерть матери. Все эти мотивы напоминают о стремлении героев исчезнуть, отстраниться от жизни, чтобы спрятаться от унижения и страха.


Средство Макропулоса

Леош Яначек

Либретто основано на одноименной пьесе Карела Чапека

1926 г., Чехия

Детектив с элементами мистики


Леош Яначек

У великих людей пик творчества зачастую приходится на середину жизни. С Леошем Яначеком получилось иначе. Первые десятилетия карьеры в музыке он исследовал фольклор своей родной страны – Чехии. Композиторский успех пришел к нему в 50 лет с оперой «Енуфа». В этой трагической истории мачеха убивает незаконнорожденного ребенка падчерицы, пытаясь спасти ее репутацию. Однако череда настоящих творческих озарений ожидала Яначека после его 70-летия. Одной из причин была любовь – поздняя, неразделенная, полностью изменившая его жизнь, – любовь к замужней женщине, которая была на 38 лет моложе композитора.



Э. М

Главная тема пьесы и оперы – неизбежность старости и смерти. Или время все-таки можно обмануть? В последней сцене «Средства Макропулоса» мы узнаём, что Эмилия Марти и Эллиан Макгрегор, жившая веком ранее, – одна и та же женщина. Ее настоящее имя – Элина Макропулос, она родилась в конце XVI столетия на Кипре, ее отец был лекарем властителя Священной Римской империи, Рудольфа II. По его просьбе Иеронимус Макропулос составил зелье, на триста лет продлевающее молодость, и опробовал его на своей дочери-подростке – Элине. Больше трех веков она живет под разными именами, сохраняя инициалы Э. М. В бумагах Пруса – рецепт зелья, который нужен ей, чтобы и дальше оставаться юной.

Кто хочет жить вечно?

Соблазнительна ли возможность вечной молодости? Конечно, да, – однако мы видим, что 337-летняя, прекрасная и молодая Эмилия-Эллен-Элина не очень-то счастлива. Мало-помалу она влюбляет в себя всех мужчин по обе стороны судебного спора: Альберта, затем барона Ярослава Пруса и его сына Янека, который стреляется от неразделенной страсти. Сама же героиня остается холодной и равнодушной. Она не знает страха смерти, а значит, и жизнь для нее ничего не стоит. За триста лет переживания в ее душе становились всё поверхностнее – пока не исчезли совсем.



Финал

Опера заканчивается лирической сценой изумительной красоты. Элина наконец позволяет смерти прийти и стареет прямо на глазах ошеломленных свидетелей. Как только героиня принимает решение умереть, ее жизнь вновь обретает смысл, реальность и глубину. Рецепт снадобья она отдает дочке архивариуса Коленатого – юной певице, которая в начале оперы восхищалась великой Эмилией Марти. Девушка в страхе сжигает бумагу.

Речевые мелодии

Яначек тщательно изучал интонационное строение родного языка. Он анализировал «мелодию» чешской речи и экспериментировал с нотной записью реплик: даже если сыграть их на скрипке, они звучат так, словно их действительно произнесли по-чешски. В оперной музыке эти «речевые мелодии» особенно хороши – Яначек не просто пишет музыку на слова Чапека, а «омузыкаливает» естественное звучание фраз.



Звуки из прошлого

Перейти на страницу:

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее