Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости

В другой игре с работниками по оказанию помощи в чрезвычайных ситуациях Суарес пытается продемонстрировать, что в преддверии зловещего прогноза лучше заранее распределять в регион поставки помощи, чем ждать, что произойдет дальше. Игра начинается с горстки сушеных бобов. Бобы можно использовать для оплаты прогнозов или распределения поставок до или после экстремальных погодных явлений. Игроки принимают решения, а затем бросают кубики, которые показывают, произошло ли наводнение.

В игре стоимость бобов с мерами предосторожности намного меньше стоимости бобов реагирования на бедствие. Это отражает ситуацию в реальном мире, где стоимость реагирования, когда мосты разрушены, а дороги непроходимы, намного превосходят инвестиции в предварительную подготовку.

По своему опыту работы с организациями гуманитарной помощи Суарес обнаружил, что группы боятся действовать напрасно, тратить время и деньги на меры предосторожности, опираясь на научный прогноз. Ведь есть вероятность, что тяжелое наводнение или голод все-таки обойдут их стороной. И все же иногда бедствия происходят. Игры подтверждают, что оценить последствия решения можно еще до его принятия, хотя обычно человеку трудно проникнуться ими достаточно глубоко. Игры Суареса помогают людям прорваться через эту неопределенность, увидеть и почувствовать, что может произойти.

Суарес считает, что игры помогают сообществам понять и ощутить некоторые из последствий стихийных бедствий, с которыми большинство из них никогда не сталкивалось. В пределах игры вы можете смоделировать ситуацию и узнать, какую роль играют в гуманитарном кризисе небольшие решения вроде вложения средств в прогнозы и страхование или высаживания деревьев, защищающих бассейны рек от разлива. Иногда игры могут помочь людям сделать разумный выбор ради будущего.

Питер Перла, математик и аналитик-исследователь, который провел большую часть своей карьеры в Научно-исследовательском центре анализа военно-морских проблем, широко известен как ведущий эксперт по военным играм. Веками к ним прибегали для моделирования проблем, возникающих в войнах и на полях сражений. История военных игр насчитывает тысячи лет, начиная с игры с камнями, разработанной китайским стратегом Сунь Цзы, заканчивая индийской настольной игрой Чатуранга – прародительницей современных шахмат. Эти древние игры, которые также вдохновляли романиста Г. Дж. Уэллса играть с игрушечными солдатиками, имитировали положение солдат на поле битвы. С тех пор военные игры развивалась, чтобы охватить вопросы стратегии и поместить людей из военного руководства в ситуации, которые могут возникнуть с противниками и союзниками.

Перла объяснил мне, что игры могут создавать эмоциональное и психологическое давление, вынуждая людей принимать решения. Такие чувства обычно отсутствуют в интеллектуальных упражнениях на предвидение будущего, в том числе в сценарном планировании. Это дает играм преимущество оказывать более глубокое и продолжительное воздействие на восприятие людьми потенциальных угроз и возможностей. В процессе игры мы не просто думаем, но и чувствуем.

Перла утверждает, что игры занимают самостоятельную нишу между вымыслом и реальностью. Они открывают людям возможность преодолеть свое недоверие к определенным сценариям будущего. В рамках игры человек видит сценарий, будто он разыгрывается в фильме или книге. Поскольку игра не претендует на реальность, человек не начинает сомневаться в ее правдоподобности. Тем не менее, в отличие от просмотра фильма или чтения романа, играющий человек не остается пассивным наблюдателем истории: он становится ее активным участником и должен принимать реальные решения в этом вымышленном мире. Игрок также имеет дело с последствиями своего выбора, включающими обратную реакцию других игроков, разногласия или катастрофы.

Военная игра, в которую играл президент Клинтон в 1998 году после прочтения романа Ричарда Престона «Явление кобры» (The Cobra Event), была посвящена потенциальной опасности проникновения биологического оружия в американское общество. Белый дом был вовлечен в игру, посольку президенту было любопытно, насколько опасным может быть биологический терроризм. В течение месяца он созывал специальное заседание правительства по вопросу биотерроризма, и в конечном счете попросил у Конгресса добавить 294 миллиона долларов в контртеррористический бюджет.