Орфей. Часть 1 (СИ)

Он показал двух пушистых персов, палевого и серого, они, лёжа на боку, азартно лупили друг друга задними лапами, сцепившись на полу. Потом разом вскочили, выгнули спины, запрыгали боком, задрав хвосты, видно, "открыли боевые действия".

Ева посмеялась, впрочем, несколько недоумевая, к чему все эти милые видео.

- А теперь открою тебе маленький секрет, - лицо Ивана с этими словами стало как-то взрослее и значительнее. Ева, кокетливо выглядывая из-под лёгких полей своей шляпы, ещё продолжала рассеянно улыбаться.

- Все эти животные, - Иван пытливо взглянул ей в глаза, концентрируя внимание, - зверушки, которые кажутся тебе игривыми щенками и вояками-котятами, все они, - он сделал паузу, Ева недоумённо уставилась на него, - все они - старики.

- Что-что? В каком смысле?

- В прямом. Помнишь, кто я по специальности?

- Ну?

- Этих животных я за деньги получил у ветеринара. Их всё равно принесли для усыпления. Они были обречены. Собственно, не хозяева виноваты, а старость. Организм питомцев исчерпал свой ресурс. Их действительно оставалось только усыпить. Я взял их. Провёл свой опытный курс - результат моей длительной работы. И вот... Ты видишь сама. Они - молоды. Ты не догадываешься, к чему это я...?

- Но... - залепетала Ева в полной растерянности, - ты хочешь сказать... Но... От собаки до человека всё же - пропасть.

- Решай, Ева. Другого такого шанса не будет. Ты сможешь вернуться на экран, головокружительно блеснуть снова! Теперь уже внимание всех стран мира будет приковано к тебе. Подумай. Представь... - потом добавил тише, - ты выйдешь за меня? Родишь мне детей?

Ева, словно обороняясь от ошалелого натиска сумасшедшего, только слабо отмахивалась от него руками. Он понимал: ей нужно дать какой-то срок, чтобы она переварила свалившееся на неё искушение ("А не от дьявола ли оно? Может, отвергнуть его и доживать спокойно свой век, стариться и умирать, по крайней мере, естественным образом, не восставать против Божьей воли, того порядка вещей, который определил сам Всевышний?... Прогнать этого искусителя, пламенного безумца-мальчишку? Да, надо бы прогнать. Склонить голову перед старостью... Но, Господи, как же хочется ещё жить! Ещё предаваться искусству, творить, работать, мечтать! Тем более, когда ты чувствуешь всем своим женским существом, как сильно ты любима! Господи! Да неужели ж это - непростительный грех, если ты не состарилась душой, если ты хочешь жить заново, жить в любви?")

Ева замкнулась в себе и долгое время не отвечала на поставленный вопрос. Шли дни. Иван не торопил её, терпеливо ждал ответа. Подозревал даже, что она ходила в церковь молиться, просить о прощении, открыть батюшке страшную греховную суть искушения, против которого нет сил бороться... Видел её задумчивой, испуганной, погружённой в себя. Она была мрачна, когда вернулась (наверное, из церкви. Возможно, батюшка не смог благословить столь богопротивное дело и призвал женщину к смирению).

Но время шло. Вихрь любви нёс двоих грешников с их противоестественной страстью друг к другу, непонятых обществом, двух, забывших всё на свете, всё меркантильное и суетное, забывших во имя друг друга, слившихся воедино... Нёс их этот безумный вихрь по европейским странам, они посетили Болгарию, Венгрию, Австрию, Германию. Умышленно не говорили больше о серьёзных проблемах. Смотрели лишь на окружающее и предавались беззаботным радостям.

Во Франции бродили по лужайкам Версаля между искусственных озёр с фонтанами. Рассеянно перекидывались мнениями о том, как это всё напоминает парки, дворцы и фонтаны нашего чопорного Петербурга, только создано значительно раньше. Смеялись, фотографировались, лопали мороженое, летали на обзорных аэропланах вместе с гурьбой туристов, большинство из которых было в модных ныне полосато-красных шортах и широкополых шляпах, да ещё слегка под кайфом от "травки".

Такая различающаяся по возрасту пара не привлекала всеобщего внимания. Иван в строгом сером костюме (он терпеть не мог всяких там шортиков с маечками), с его залысинами над огромным лбом и мощной фигурой тяжелоатлета казался старше своего возраста, как-то солиднее. Ева - напротив. Тоненькая, серебряные брючки в обтяжку, тёмно-дымчатые, в пол-лица очки, оживлённая, лёгкая, игривая, она никак не тянула на свои годы. Их бы никто не приметил, не удивился, когда они обнимались, стоя у перил прогулочного катера; который плыл по серым водам Сены, если бы родные русские туристы, красномордые и пьяные вдрызг, вдруг не узнали Еву и не бросились всей экскурсией фотографироваться с ней и брать автографы. Ничего не мог поделать даже гид-экскурсовод. Влюблённым с трудом-таки удалось отбиться от соотечественников и исчезнуть.